Застенчивость в квадрате - Сара Хогл Страница 17

– Ох, Вайолет, – с грустью произношу я: может, хоть театрализованное представление вызовет слезы. – Как жаль, что я не смогла попрощаться.

Не могу удержаться и кошусь на Уэсли, наблюдающего за мной с недоверчивым выражением, которое, стоит ему это заметить, тут же становится непроницаемым. Он осуждает меня.

– Я хотела позвонить, – шмыгаю носом я. – Все очень запутанно.

Он не отвечает. Бросает попытки сдвинуть с места несдвигаемый шкаф от пола до потолка, решивший прирасти к стене: старинный, белый, с длинным овальным зеркалом в дверце. Так что громоздкой мебели, чьим упорством я не могу не восхищаться, достается только свирепый взгляд: эту битву шкаф выиграл.

Уэсли склоняется над столом и пытается что-то сделать с ним при помощи отвертки. Я бы помогла, но: во-первых, вряд ли он этого хочет, и во-вторых, за последние дни спина, ноги и руки уже превратились в желе от поднятий и вытаскиваний такого количества барахла. К тяжелой работе я привыкла, но вычищать настолько большой дом – просто чудовищное и безжалостное задание. И расчистили мы только где-то процента три. Неубывающее количество дел просто обескураживает, и я была бы не прочь броситься на диван и покричать в декоративные подушки, не будь они такими пыльными. Но я же Мэйбелл Пэрриш, а мы не сдаемся.

Разбираю бумаги, которые как кроличья нора в истории Виктора и Вайолет Ханнобар. Акты, документы, судебные бумаги, письма. Так много писем.

Губы сами растягиваются в улыбке, когда я выбираю одно, прочитав первую строчку. Письму уже столько лет, что бумага почти прозрачная. Когда берешь ее в руки, сквозь текст виднеются строки с обратной стороны, превращая буквы в нечитаемые знаки.

– Она рассказывала тебе, как они с Виктором познакомились? – между делом спрашиваю я.

Тишина.

Поднимаю голову убедиться, что он не вышел из комнаты – он не вышел. Хмурюсь, опускаю письмо.

– Ты собираешься вечно меня игнорировать?

По лбу у него катится пот. На мгновение он встречается со мной пронизывающим взглядом и немедленно возвращается к своему занятию.

Сколько времени прошло с тех пор, как меня действительно слушали? А мне хочется поговорить с кем-то о Вайолет. Больше никто не может разделить мои воспоминания о «Падающих звездах» и моей потрясающей двоюродной бабушке. Думаю, что из всех оставшихся в живых людей, кому она была (или могла быть) небезразлична, половина сидит в этой комнате.

– Они встречались, когда были подростками, потом пошли в разные школы, – рассказываю я. – В выпускном классе Виктор порвал с ней, и Вайолет отправила ему открытку «Сожалею о твоей утрате».

Она даже может быть в этой коробке, в пачке, которую я сейчас попутно просматриваю. Здесь не меньше пары сотен открыток, перевязанных новогодней ленточкой в клетку – она все сохранила.

– Когда они снова встретились несколько лет спустя, он отправил ей открытку со словами: «Пожалуйста, прости меня».

Тяну за ленточку, и новая порция веером разлетается по полу. Джекпот.

– Им было около двадцати, они официально «дружили», но Вайолет, разумеется, еще обижалась на Виктора за тот разрыв, ведь она-то знала, что этот мужчина – ее вторая половинка. С самого первого дня знала, что он тот самый, единственный, но Виктор был подростком немного поверхностным и хотел свободы. Кроме того, он не представлял, как у них может что-то получиться, потому что к межрасовым бракам относились не сказать чтобы положительно, хотя их семьи ладили.

Уэсли, как я замечаю, вот уже две минуты крутит один и тот же шуруп. Не хочет выдать себя, но я знаю, что говорю не в пустоту.

– Ее письма – как маленькие драгоценности: «Привет, Виктор. Будь другом, можешь спросить Генри, есть ли у него девушка? До смерти хочется, чтобы меня наконец поцеловал кто-то, кто знает, что делает ».

Я читаю несколько записок вслух, но приходится останавливаться – отсмеяться и успокоиться. Вайолет измучила Виктора пересказами всех свиданий, на которые ходила с любым другим мальчиком, кроме него, и подписи каждый раз были просто восторг: «Могущественная и Величественная Вайолет Амелия Пэрриш, Знающая себе Цену», «Ты будешь мечтать об этом», «Вторая Мисс Первая Красавица-1953».

Виктор писал ответы с лихорадочным отчаянием, жутким почерком, передающим его страсть, и признавал, как сильно Вайолет заставляла его ревновать.

– Виктор работал в семейном магазине в городе… Кажется, Куквилле. – Я прищуриваюсь. – Точно, Куквилл. Раз в неделю Вайолет, разодетая в пух и прах, сногсшибательная и беззаботная, фланировала мимо их магазина, растравляя рану. И фотографии посылала, как она позирует на капотах машин других ребят, – хихикаю я. – Она действительно заставила его прочувствовать все до конца.

Поднимаю голову проверить реакцию Уэсли, и он поспешно отводит глаза. Медленно опускает на пол одну ножку стола и начинает откручивать вторую.

– Виктор умолял ее снова начать встречаться с ним. Она подразнила его еще месяц, но, конечно же, потом сдалась, и в итоге они поженились на горе Старр, прямо в разгар бури, тайно, так как по закону им бы не разрешили. Невеста была в ярко-алом платье, в тон волосам. – Вот одна из причин, почему я так восхищаюсь нетрадиционными свадьбами, и также почему хочу сама, если когда-нибудь выйду замуж, тоже надеть яркое платье. – Им отказывались сдавать дом, хотя они обращались к хозяевам по отдельности – все знали, что они вместе. Отец Вайолет пытался купить им свой дом, но банк тоже отказал ему в займе, поэтому Виктору с Вайолет пришлось годами жить с ее родителями. Бабушка не рассказывала ничего негативного, у нее конец истории вышел гладким, прилизанным, но, по словам Виктора, когда они жили в Куквилле, их изрядно донимали и изводили. Поэтому, когда его бизнес начал приносить прибыль, они купили дом так далеко, как только было возможно, и завели свору собак для охраны. Настоящую лицензию на брак они получили только в 1967 году, но та, символическая, всегда стояла вон там. – Я показываю на каминную полку. – Для них она значила больше, ведь напечатали они ее сами.

Перебираю письма дальше:

«Милая Могущественная и Величественная Вайолет Амелия Пэрриш, ангел, спустившийся к смертным, единственная женщина моей жизни! Умоляю, дай мне еще один шанс. Однажды ты назвала меня мужчиной своей мечты. Постарайся вспомнить об этом!»

Уэсли выглядит суровее, чем когда-либо. Наверное, у него всегда такое лицо, если он твердо настроен не испытывать никаких эмоций вообще и никак не реагировать на юмор.

Пробую другое письмо. Я заставлю его открыть карты.

«Вайолет, ты долго будешь меня мучить? Я не могу спать. Не могу есть. Твоя бабушка считает, что ты меня сглазила, а мне все равно, даже если так, просто либо сними свое заклятье, либо выходи за меня замуж. Люблю, твой будущий (надеюсь) муж».

Уэсли прикусывает губу.

«Моя возлюбленная Вайолет, я увидел тебя на коньках с Джеймсом и совсем пал духом. Помни, что хорошо играть в теннис – совсем не значит преуспевать в других занятиях в реальном мире, а я когда-нибудь стану миллионером. Твой, с сожалением и печалью, Виктор».