По дорогам - Сильвен Прюдом Страница 17

Некоторые подшучивали над ним за то, что он ничего не осматривает, никогда нигде не задерживается.

Франция, Франция, а что ты в ней видишь? – вопрошали насмешники. Что ты в ней понимаешь, если проносишься по ней со скоростью сто тридцать километров в час? Ты же никогда не съезжаешь с автострады или съезжаешь только затем, чтобы переночевать в ближайшей “Формуле 1”.

Он не сдавался. Улыбался своей самой широкой улыбкой и в ответ бросал:

Ну и что?

Ну и что, а разве это не Франция? Ведь для большинства из нас сегодня Франция именно это и есть – леса и поля за окном автомобиля или скоростного поезда. Сплошной зелено-коричневый массив над барьерным ограждением, которое каждый из нас может описать, поскольку тысячи раз его видел, помнит все его выступы, гладкую поверхность, игру бликов, заклепки.

Наш французский отбойник – это настоящая связующая нить, объединяющая страну от Прованса до Фландрии, от Юрских гор до Ландов, веселился автостопщик. Реальное воплощение французского духа, который кто-то повсюду ищет и не находит, подобно тому как немецкое дорожное ограждение – воплощение немецкого духа, а итальянское – итальянского.

Он утверждал, что искать больше нечего. Что это и есть Франция – горизонтальная линия отбойника, а над ней вдали проплывает церковная колокольня, горстка домиков деревни, но и они через миг исчезают из виду, проглоченные зарослями кустарника или рощицей, поглощенные туманом, изгибами рельефа, бледными оттенками холмов и равнины. И снова вокруг пустые поля, борозды, пашни. Снова эта полуабстрактная картина, виденная-перевиденная, незаметно впитавшаяся за долгие годы в нашу плоть и кровь. Ставшая для глаз такой привычной, что уже живет в нас, и если нам случится переехать Пиренеи и оказаться в Испании или пересечь Рейн и попасть в Германию, мы это мгновенно понимаем, некое необъяснимое ощущение чужой обстановки подает сигнал: мы уже не во Франции, и сразу же нам шепчет это какой-то голос.

Он любил коричневые указатели вдоль трассы. Названия знаменитых достопримечательностей над аварийной полосой среди безлюдных окрестностей: “Пещера Ласко”, “Аббатство Тороне”, “Акведук Пон-дю-Гар”, “Люберон”, “Сады Валлуар”, “Озеро Салагу”. Он радостно смотрел на них, прослеживая направление стрелки, и усмехался, не увидев ничего, кроме дикой природы, деревьев, абсолютно голого склона. Как будто эти щиты предназначены не столько для того, чтобы нас куда-то привести, сколько чтобы эти названия могли прозвучать в воздухе над дорогой. Наполнить его своей аурой. Напомнить, как нам повезло жить в такой стране, как Франция, средоточии потрясающих мест, которые мы можем однажды решить посетить, и не важно, что сейчас мы проносимся мимо на пятой скорости, неторопливо поворачивая руль, рассекая ландшафт с плавными подъемами и спусками, плавными очертаниями холмов, плавным и неспешным танцем пейзажа-черепахи, слоновьим покачиванием гор и равнин, незаметно смещаемых прочь.

Он любил автострады. Неостановимое движение автострад. Невозможность дать задний ход. На автостраде не оглядываются, говорил он. Тут не до сожалений. Короткая остановка в пункте оплаты или на заправке. И все, едешь дальше. Только вперед, всегда. Заглатываешь пространство. Побеждаешь его. Пожираешь. Поездка займет 5 часов 7 минут, сообщает навигатор. Поездка займет 3 часа 23 минуты. Прибытие в пункт назначения через 53 минуты. Это уже не пространство. Это время. Чистое количество времени, которое на глазах тает.

Некоторые люди стоят на берегу реки, повторял он, а некоторые и есть река.

Он утверждал, что маленькая ферма по ту сторону отбойника как раз и прозевала Францию, но уж никак не он.