Поцелуй меня, если осмелишься! - Оливия Лейк Страница 17

– Не надо, Лорен, – Мэтт сказал это тоном, не терпящим возражений, и она, мысленно обругав себя за слабость, позволила ему эту ласку. Его прикосновения были томными, медленными и горячими, совершенно не похожими на ее собственные. Лорен шумно вздохнула, признавая очередное поражение, и положила руку на гладкую грудь Мэтта. Он в ответ накрыл ее ладонь своей и, чуть сжав, медленно повел вниз, через дорожку темных волос к паху. Пока ее пальцы под его чутким руководством не обхватили напряженный член и не начали скользить вверх-вниз по всей длине.

Лорен давно не была девственницей, но такое открытое проявление чувственности было для нее в новинку. Это возбуждало, но и отрезвляло. Связных мыслей в голове осталось ровно одна, и она попыталась сформулировать ее более-менее четко.

– Я же собираюсь замуж за твоего брата… – еле сдерживая стон, тихо проговорила она. Мэтт резко перевернулся и подмял ее под себя.

– Уже нет, Лорен. Уже нет!

От такой непоколебимой уверенности в их с Дэнни разрыве она разозлилась. Хотя, положа руку на сердце, такой исход был самым вероятным, да и, наверное, благоприятным, и тем не менее интонация, с какой преподносил это Мэтт, жутко бесила. И не придумав ничего лучше, Лорен решила изобразить из себя мученицу, насилуемую жестоким варваром. Она зажмурилась, плотно сжала рот и отвернулась в сторону.

Мэтт рассмеялся в голос, когда снова и снова не смог поймать ее губы и избрал иную, более изощренную тактику. Он удобнее устроился меж ее ног и начал тереться. Водить членом, надавливая на самые чувствительные места, точно зная, что Лорен будет приятна такая ласка. Она же, из последних сил стараясь сохранить внешнюю невозмутимость, чувствовала: еще несколько секунд и наступит оргазм, а еще, что как бы ни хотела обратного, ее тело готово и желает принять его. Поэтому, когда Мэтт всего на мгновение замешкавшись, резко вошел в нее, Лорен инстинктивно выгнулась ему навстречу.

В этот раз, в отличие от ночной схватки, он брал ее медленно и размеренно, смакуя каждый момент, постепенно удовлетворяя их чувственный голод. Он то полностью погружался в тугую теплоту ее тела, то выходил на всю длину; осыпал мелкими поцелуями шею и шептал прямо в ушко как хочет ее, как Лорен нужна ему и о том, как им будет хорошо, если они начнут делать это вместе.

Его слова возбуждали, сводили с ума и дарили обманчивое чувство собственной исключительности. Через несколько минут Лорен забыла о своем желании не поддаваться его напору, и сама набросилась на Мэтта. Она с жадностью ловила его губы, покрывала плечи и шею горячими поцелуями, впивалась ногтями в загорелую спину и насаживалась на жесткий член. Он остановился и, поцеловав Лорен так чувственно и глубоко, будто прощался, рывком поменял позу, усаживая ее сверху. Если она желала взять инициативу на себя, то Мэтт со всей щедростью уступил ей право вести.

Лорен любила быть снизу. Наверное, тот самый – древний – инстинкт подчинения сильному мужчине жил и в ней, и искоренить его полностью, даже в современном мире не представлялось возможным. Но и главной ей нравилось быть. Лорен давно и очень хорошо изучила собственное тело и точно знала, как двигаться, чтобы было хорошо. Да и Мэтт хоть и остался лишенным доступа к ее губам, без остановки расточал умелые ласки остальному телу.

Лорен активно двигала бедрами: то ускоряя, то замедляя темп, наращивая давление, пока ощущение внутри не стало похоже на пульсирующий, богатый нервными окончаниями и готовый вот-вот взорваться клубок. Она последний раз дернулась и, вскрикнув, в изнеможении рухнула на грудь любовника. Мэтт тут же опрокинул ее на спину, сделал несколько сильных толчков и, прорычав в рыжие волосы что-то неразборчивое, удовлетворенно упал на нее. Всего на мгновение Лорен ощутила всю тяжесть поджарого мужского тела, затем он резко скатился с нее и сыто прикрыл глаза.

Следующие несколько дней прошли для Лорен под эгидой Мэттью Рейнольдса. Правда ни покровительством, ни тем более защитой назвать это язык не поворачивался. Подчинение – именно то слово, которым про себя Лорен охарактеризовала сложившиеся между ними взаимоотношения. Нет, конечно, она не стала безвольной рабыней, ублажавшей капризного господина по первому взмаху руки, но и полностью свободной себя тоже не чувствовала. Ее «нет», которое с деланным равнодушием Лорен бросала на любую просьбу или предложение Мэтта, он не воспринимал в принципе. И неважно, что это было: приглашение на прогулку или обед, совместное времяпрепровождение на пляже или секс. На все Лорен отвечала отказом. Хотя в глубине души, где-то очень глубоко, получала удовольствие от его компании. Обычно это было тогда, когда Мэтт не вел себя, как самоуверенный заносчивый осел, но, как оказалось, это его естественное состояние, или же это она на него так действовала?

Лорен не знала, как он вел себя с другими женщинами. Возможно, кого-то он осыпал комплиментами, заваливал цветами, красиво ухаживал и покорно ждал, когда желанная девушка скажет свое сакраментальное «да», даст недвусмысленно понять, что готова перейти на новый уровень отношений и лечь с ним в постель. Но она-то была лишена всех этих привилегий, да и в сложившейся ситуации глупо было бы ждать от Мэтта проявлений галантности. Вроде бы все это было ясным, как день, но проглатывать и не давиться таким циничным, даже потребительским отношением к себе было сложно.

Когда Лорен соглашалась на перевоплощение в недалёкую девицу с весьма размытыми представлениями о верности, она не думала, что действительно ей станет. На это она не подписывалась, поэтому с чистой совестью собиралась сбежать из Хэмптонса в свою привычную, вполне размеренную жизнь. Но когда заикнулась о возвращении в город, то столкнулась с непробиваемым и жестким «нет». Мэтт безапелляционно заявил, что у Дэнни сейчас очень важный период в жизни, старт в будущее, и ему не стоит отвлекаться по мелочам. Мелочи – это конечно же она – Лорен. И она должна понимать, как для него важно спокойно закончить учебу, если, конечно, не является законченной эгоисткой. Мэтт единолично решил, что они дождутся возвращения Дэнни здесь, в Хэмптонсе. А Лорен оставалось либо согласиться с его доводами, либо рассказать правду. Второй вариант она отмела сразу. С жизнью расставаться во цвете лет не хотелось, поэтому она, скрипя зубами, осталась.

Что, собственно, она еще могла потерять? Свободу, возможность распоряжаться жизнью, власть над своим телом? Все это уже ей не принадлежало. А сердце? Нет, оно уж точно не достанется мужчине, который относится к ней, как к вещи! С полной уверенностью в стойкости своих бастионов она расслабилась и поплыла по течению. Только тогда, когда ее терпение готово было лопнуть, как перекаченный воздушный шар, Лорен вспоминала их разговор и пеняла себе за трусость.

А лопнуть ему было из-за чего. Мэтт часто оскорблял ее, не явно или намеренно, скорее неосознанно, просто потому, что считал не шибко умной, легкодоступной и абсолютно беспринципной девицей, которая вскружила голову его брату-простофиле. Именно такой, какой она поначалу старалась выглядеть. А то, что Лорен перестала через слово нести чушь, уже не шло в расчет. Иногда ей казалось, что если даже она заговорит с ним на латыни или расскажет кто на самом деле, Мэтт просто не поверит и по привычке наградит насмешливо-снисходительным взглядом с легкой примесью презрения. И если раньше Лорен могла спокойно отмахнуться от такого отношения, то сейчас чувствовала обиду. Но она старалась не показывать, как его слова задевают ее, наоборот, постоянно язвила, сыпала в Мэтта остротами и без устали твердила, что не выносит его. И последнее вызывало у него прилив безудержного смеха и на фоне их насыщенной сексуальной жизни звучало совершенно неправдоподобно.