Потому что я тебя люблю - Ирина Мельникова Страница 17

В общем-то, теть Тамарин брак по расчету оказался гораздо удачнее, чем у многих ее подруг, которые выходили по страшной любви, которая каким-то немыслимым образом при всей своей необъятности ухитрялась угаснуть спустя пару лет, как только «заедал быт».

— Было трудно, но мы старались. И ради детей, и ради себя. Всегда помнили, что мы перед Богом в день нашей свадьбы в церкви дали обещание быть рядом друг с другом и в горе, и в радости. Да, нам повезло, тогда нынче модный «гражданский брак» еще не был так популярен. Жили, конечно, но скрывали, стыдным считалось сожительствовать. А сейчас всё с ног на голову. Брак «без ответственности» стал модным, а вот хранить чистоту до свадьбы или жениться сразу и не попробовать жить вместе — вот это странно. Первая мысль у всех какая? Раз так спешат, значит, невеста беременна.

Наташе всё это было знакомо. Она слушала мудрую тетю и впитывала как губка. А теть Тамаре и впрямь многое пришлось пережить. И прерванная на позднем сроке беременность, и последующая бесплодность, и тяжелая болезнь мужа, которую вместе они преодолели. И всё это — в трудные времена безденежья и бюрократизма.

Выстояли. Потому что вместе. Когда одному плохо — другой поддержит. А даже если и поругаются…

— Я всегда помнила, что это Ева из ребра Адама сделана, а не наоборот. Значит, в семье главный муж. А жена ему дана в помощницы. И должна быть мягче, уступать.

Хорошо было слушать ее слова и воспоминания, тепло на душе, и казалось, вот она — счастливая семейная жизнь, настоящая любовь. Наташу всегда умиляло, когда она видела гуляющие по улицам пожилые уже семейные пары, которые прошли через множество бед, проблем, трудностей, а все-таки выстояли и не потеряли желание идти за руку даже спустя много лет, зная все недостатки друг друга, прощая обиды.

Но не сладкой, увы, была жизнь. И до такой степени «блаженства» еще нужно дойти. А как дойти, если не любишь?

Так тогда и спросила.

— Жена должна уважать мужа, а тот — заботиться о ней. Поверь, если он везде твердит, что любит, как это сейчас модно — под окнами писать «Катя + Миша», фотографии в ваши «Стограмы» выставлять с охапками цветов, а вечером по лицу получать, разве это любовь? Настоящая любовь — она тихая, незаметная. О ней не кричат на улицах. Но приходишь домой, и в душе светло. А любовь… — теть Тамара замолчала, задумавшись на мгновение и, может быть, подбирая слова. — Если муж любить будет, заботиться, то и твое сердце рано или поздно откроется ему навстречу, и с такой теплотой развернется, что будешь Бога благодарить. Нам ведь, женщинам, что надо? Чтобы нас приголубили, обняли, пару ласковых слов сказали. Чтобы мы себя слабыми хоть на мгновение почувствовали. А слабой можно быть только с кем-то сильным. Не всё же время коней останавливать. Вот и весь нехитрый секрет.

Долго думала об этом Наташа, даже записала куда-то, а потом потерялся тот дневничок, перелистнулись страницы жизни, захватила новая университетская жизнь, первое большое, но, увы, безответное чувство…

Ушла из жизни тетя Тамара после тяжелой болезни. А за год до этого ушел дядя Леша — просто лег и не проснулся. Теть Тамара плакала очень, но говорила:

— Бог его миловал. Без мучений забрал. Упокой, Господи, душу новопреставленного раба твоего Алексия.

Из размышлений Наташа вынырнула, подходя к корпусу больницы, где лежал Марк. Вторая неделя его пребывания здесь была на исходе. Ее финансы, честно говоря, тоже, ведь не придешь с пустыми руками. А ходила она почти каждый день.

Но о финансах думалось в последнюю очередь. Да и Марк твердил: «Не носи ничего, девать уже некуда», и сам ее здесь подкармливал. Но всё же неизменный пакет с фруктами или соком она всегда приносила. А сегодня — мандарины и шоколадка — всё, что нужно для хорошего настроения.

Медсестра на посту приветливо улыбнулась ей. Наташа набрала номер Марка — после того, как он стал понемножку передвигаться на костылях, в палату не пускали, только в коридор.

— Привет, выйдешь?

Через пару минут он показался. Кажется, ему самому было неудобно, что он так медленно к ней приближается, что в таком не совсем здоровом виде. А ее душа ликовала: жив и скоро будет здоров — слава Богу!

— Привет, — чуть-чуть улыбнулся он, но сердце сразу подпрыгнуло ввысь. Двадцать два года уже, а всё как девчонка.

— Привет. Я тебе шоколадку и мандарины вот принесла.

Он ловким жестом вытащил из кармана точно такую же шоколадку:

— И я тебе.

Они засмеялись. Она подняла глаза и… Боже мой, если можно влюбиться еще сильнее, то она, наверное, так и сделала. Какой же глубокий у него взгляд! Какой же сам он… Чудесный!

И вдруг… Нет, нет, нет! Над ухом как гром среди ясного неба раздался противный, писклявый и приторный голос:

— При-и-ивет!

На самом деле, голос у Тани был вполне обычный — правда, чуть повыше, чем у Наташи. Но подсознание вечно всё искажает: не мешает нам идеализировать тех, кого любим, и находить еще больше недостатков в тех, кого любим не очень.

Ну почему сейчас? Откуда? За две недели они ни разу с ней не пересекались!

— Привет, — Марк подвинулся, освобождая ей место на скамейке прямо между ними.

Таня этим, конечно, воспользовалась. И шоколадку в ее руках увидела. Поэтому села, оттеснив Наташу, почти спиной к ней, так, словно они с Марком вовсе отдельно от нее сидят. Так что всё время — около пятнадцати минут — она молчала и слушала их беседу. И легкости в душе уже не было. Была только злость и разочарование. Ну почему Марк позволяет ей это?

А потом его позвали на процедуры, он одинаково учтиво распрощался с обеими и медленно поскакал на одной ноге прочь.

Вышли они с Таней порознь, как будто не знали друг друга. Ну да, лично представлены не были, но обе точно знали, на каком фронте воюют, и что трофей их манит один. Только двух победителей не бывает. Выигрывает всегда один.

А иногда бывает, что кругом одни проигравшие. Но об этом Наташа не думала.