Волны, в которых мы утонули - Бриттани Ш. Черри Страница 17

– Ты надо мной издеваешься, – фыркнул Джордан. Он метался взад и вперед по коридору. – Ради тебя я порвал со своей бывшей! Я больше сотни баксов вывалил за билеты на выпускной, на чертов выпускной, на который я даже не хотел идти, – ради тебя. Я из кожи вон лез, чтобы хорошо с тобой обращаться. Я не ходил на вечеринки, чтобы смотреть с тобой девчачьи фильмы.

Шерил накрутила волосы на палец и пожала плечами.

– Тебя никто не заставлял это делать.

Джордан пораженно фыркнул.

– Нет! Ты заставляла! Ты даже каждый вечер курила со мной.

– Жест доброй воли! – объяснила она. – Курил бы ты в одиночестве – стал бы аутсайдером. Со мной ты хотя бы стал общительным парнем!

– Чушь собачья, – огрызнулся он, запустив пальцы в волосы. – Завтра выпускной. Что мне, черт побери, теперь делать?

– Иди один.

Шерил была красавицей, это факт. У нее была большая грудь, полные бедра, тонкая талия, и она сформировалась как женщина намного быстрее, чем я. На мой взгляд, у нее было идеальное тело, а из-за того, что она несколько лет носила брекеты, – и идеальная улыбка. Она столько лет чувствовала себя лишней, что создала себе имидж, которому следовала с завидным упорством – даже если это значило, что ради небольшой толики внимания нужно сесть на экстремальную диету.

Еще один факт о моей сестре: она прекрасно знала о своей красоте и беззастенчиво пользовалась этим преимуществом, чтобы получать все, что ее душе угодно. При этом ей было плевать, что она могла причинить кому-то боль. Потом она приходила ко мне в комнату и рассказывала, скольких парней она использовала и со сколькими плохо обращалась просто потому, что ей что-то от них было нужно: свидания, деньги, подарки, секс – все, что угодно.

Иногда мне казалось, что она рассказывала мне это, потому что затаила на меня обиду: ведь из-за меня она столького была лишена в детстве. Иногда мне казалось, что она чувствует себя виноватой из-за того, что делает, а мое молчание было для нее знаком, что все в порядке.

Она мастерски умела имитировать любовь. Также она могла заставить парней поверить в любовь, а провернуть такой фокус с нашими ровесниками было непросто – особенно с таким исправившимся хулиганом, как Джордан. Рядом с Шерил он из самого большого придурка на свете буквально превратился в мальчика на побегушках. Казалось, он умолял ее полюбить его – все время, за исключением тех случаев, когда она выводила его из себя. А когда она выводила его из себя, он показывал свое истинное лицо. Люди могут какое-то время притворяться, что они лучше, чем есть на самом деле, но со временем маски всегда спадают.

– Нет. Плевать на это. Ты говорила, что любишь меня, – выдавил Джордан, чуть не плача.

– Да, но любила – в прошедшем времени.

Я перестала читать и глянула на них из-за книги. Джордан покраснел и выглядел расстроенным, но казалось, Шерил это только забавляло.

– Нет, – прошипел Джордан, крепко схватив ее за руку.

Я отложила книгу.

– Нет. Это не тебе решать. Не без веской причины.

– Тебе нужна веская причина? Ладно. – Шерил вырвала руку из его хватки и выпрямилась, глядя ему прямо в глаза. – Я спала с Хэнком.

Глаза Джордана расширились.

– Что? Нет.

– Да. – Ее глаза тоже расширились, а губы скривились в злой усмешке.

О нет.

Сейчас она раздавит его точно так же, как раздавила множество других парней.

– Я трахалась с ним на вечеринке у Тима, когда ты болел, и у него дома, когда я сказала тебе, что собираюсь делать прическу, и в своей комнате вчера, когда…

Джордан закрыл глаза и сжал руки в кулаки.

– Хэнк – мой лучший друг.

Она хихикнула и легонько толкнула его в грудь.

– Тебе следует тщательнее выбирать друзей.

Джордан дал ей тяжелую пощечину, и ее смех оборвался, а голова мотнулась в сторону. Она ударилась спиной о стену и сползла на пол.

Я понятия не имела, как это произошло, но в следующее мгновение я стояла в коридоре, сжимая книгу в руках, готовая вырубить Джордана, если он еще хотя бы пальцем прикоснется к моей сестре. Кожа Шерил покраснела на месте удара. Она приложила руку к лицу.

– Ты вонючая шлюха, – сказал Джордан.

Он плюнул на нее. Его слова причинили мне боль, но от действий мне было еще хуже.

Он закричал на нее срывающимся голосом.

– Ты вонючая шлюха! – заорал он, сильно ударив ее по лицу. Она отшатнулась назад и всхлипнула, прижав руку к щеке. – Я дал тебе все. У нас была хорошая жизнь. А как же наш сын? Как же наша семья? Он бил ее – снова и снова давал ей пощечины. – У нас все было хорошо! – Он толкнул ее на землю и выпучил глаза как сумасшедший.

– Ты одумаешься, поверь мне, – сказал Джордан моей сестре. – И прибежишь ко мне на задних лапках.

Я высоко подняла руки, еле сдерживаясь, чтобы не ударить его. Я топала, и каждый раз, когда я моргала, мои мысли перемещались из прошлого в настоящее. Я топала, пока Джордан наконец не повернулся и не посмотрел в мою сторону. Когда наши взгляды встретились, я отступила назад.

Наружу выступила темная сторона Джордана. У каждого человека есть темная сторона, свой личный дьявол, которого люди почти все время держат в узде. Дьявол внушает лживые мысли, наполняет их страхом и сомнениями, подталкивая к не самым хорошим поступкам. Дьявола нужно контролировать. К его шепоту нельзя прислушиваться, и ему можно разрешать только выглядывать из чулана, в котором он заперт. Если выпустить его из заточения, дьявол может по-настоящему завладеть разумом человека.

В ту ночь дьявол Джордана освободился от оков.

Его темнота пугала меня.

«Тише…»

Я медленно моргнула, а когда снова открыла глаза, на лице Джордана играла лукавая улыбка.

– И что ты собираешься делать, уродка? Молча забьешь меня до смерти книгой? – Он подошел ко мне и рванулся вперед, как будто собирался ударить меня.

Резкий рывок за платье отбросил меня назад, мак полетел из волос на лесную подстилку. Его пальцы обхватили ткань моего платья, и он повалил меня на землю. Мое дыхание стало прерывистым, он навалился на меня всем своим весом, и я закричала. Он закрыл мне рот своими мерзкими руками, заглушая мои крики.

Я брыкалась и кричала, кричала и брыкалась. Он хочет убить меня.

Открыв глаза, я обнаружила, что лежу на полу, закрыв лицо книгой, и дрожу от страха и нахлынувших воспоминаний. Я ненавидела эту часть себя – ту, которая иногда ускользала в прошлое. Я ненавидела то, каким это стало для меня потрясением, как это время от времени подчиняло меня себе. Но больше всего я ненавидела, когда это замечали другие люди. Обычно мне удавалось скрывать свои панические атаки. О них никто не знал.