Два царевича хорошо - Маргарита Суровцева Страница 16

— Замечательно, Антон. Именно то, что мне нужно.

Его улыбку как будто кто-то стер:

— После скучного свидания и звонка экс-бойфренда, хотите сказать?

— Опять ссоримся? А тому, кто ссорится в такой чудесный вечер, «стыд и срам», как тем трубочистам! — бросила она.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Да, признаю, наша прогулка доставляет мне гораздо большее удовольствие, чем свидание. А о Павлике я вообще хочу поскорее забыть.

— Ну дайте же мне шанс!

— Настоящее свидание?!

— Я жду.

Галка чувствовала, что ее решение поквитаться со всеми принцами на свете висит на волоске. Действительно, когда она скакала по детской площадке, она получала удовольствие намного большее, чем от интеллектуальной беседы с Андреем. Конечно, Черкашин ей нравится, он ужасно привлекателен, но она не готова к романтическим отношениям с ним. Разумеется, он постоянно смешит ее, и — когда не провоцирует на нелепые выпады — очень мил и заботлив. Галка улыбнулась. Наверное, она ему обязана, надо пойти на свидание. Но торопиться не стоит ни в коем случае.

— Можно, я подумаю до завтра?

— Так тяжело принять решение?

Она вздохнула:

— Мне — да.

— Случайно, не из-за охоты на уток?

— Смейтесь, смейтесь! Сама знаю, что план далек от совершенства, но надеюсь, он покончит с моей привычкой влюбляться в очаровательных мужчин.

От комментариев собеседник воздержался, но заметно поскучнел.

Карусель постепенно замедляла свой бег, и, чтобы скрыть раздиравшие ее противоречивые чувства, Галка обратила взор к звездам.

— Кажется, уже действительно поздно. — Деловой голос Антона нарушил тишину. — Пойдемте, я провожу вас.

Когда они возвращались в дом, девушка пыталась прийти к какому-то решению. Она чувствовала, что Антон близок к тому, чтобы отказаться от всяких надежд. Если она оттолкнет его сейчас, то больше никогда уже не дождется его приглашения на романтический ужин. И тогда они останутся просто соседями, обменивающимися легким кивком при встрече.

Что-то в ней бурно протестовало против такого развития событий. Подходя к дому, она коснулась его локтя:

— Подождите.

Он обернулся к ней.

Тут мимо промчались подростки на роликах, едва не опрокинув их, и Галка покачнулась. Антон схватил ее за руки и удержал от падения.

— Так что вы хотели сказать мне?

— Антон, мне не надо брать срок на раздумья… — Она умолкла, заметив, что на двери соседа висит листок бумаги. Галина отчетливо увидела отпечаток губ, который можно было трактовать как недвусмысленное приглашение.

С помрачневшим лицом он сорвал записку и стал читать вслух. Дойдя до слов «Дорогой Антон, я так одинока — Людмила», он спокойно взял бумагу и смял пальцами.

— Забудьте об этом. Это не имеет значения. Так что вы хотели мне сказать?

В ней поднималась холодная ярость. Сколько таких отговорок она уже слышала! Вдруг на нее накатило желание ударить его (забыла она, что ли, все прошлые уроки, преподанные бойфрендами?!).

— Я хотела пожелать вам доброй ночи, — сладким голоском пропела Галка. — И поблагодарить за милое завершение этого вечера. Спасибо. И благодарю за приглашение на ужин. Но мой ответ — нет.

Как же она забыла, что под дверью этого проходимца постоянно толкутся женщины?! Они никогда бы так себя не вели, если бы он не поощрял их. К счастью, записка вовремя отрезвила ее. Иначе, чего доброго, ей бы пришлось занимать очередь.

Когда Галка рылась в поисках ключа, ее грубо развернули.

— Я же сказал, что эта записка ничего не значит. Я даже не знаю, кто эта Людмила. В глаза не видел! Очевидно, одна из…

Галка разъярилась еще больше:

— О, не трудитесь! Я сама видела все эти толпы. Может, они ничего и не значат для вас, но мне это знакомо, так же говорили обо мне. Черт возьми, мне даже жаль эту Людмилу, да и других тоже.

— Спорим, что так и есть. Вам всегда кого-то жаль. — Антон тоже потерял терпение. — Мне кажется, что вы с ней имеете больше общего, чем сами думаете. — Не попрощавшись, он быстро зашагал к своей двери.

В напряженном молчании оба доставали свои ключи. Галка виновато думала, что перестаралась, что все это глупая ревность… Ревность? Да она идиотка. Ей удалось открыть дверь первой — благодаря тому, что сосед починил замок.

«Нет, уму непостижимо, наш пострел везде поспел, особенно касательно его обхождения с дамами, замками, строптивыми щенками», — со злостью подумала она и бросила яростный взгляд через плечо.

— И держитесь от моей собаки подальше! — выкрикнула она напоследок и грохнула дверью так, что посыпалась штукатурка.

Образумившись, Галка сказала себе, что надо только радоваться, что ей удалось избежать ловушки. Но, когда гнев прошел, в сердце осталась глухая боль. Медленно она побрела наверх, погладила сонного щенка, разделась, приняла душ и улеглась в постель.

— Ну, что вчерашний ужин? — поинтересовалась Ирина, когда дверь за очередной покупательницей закрылась.

— Так себе, — уклонилась от прямого ответа подруга.

— Не так хорошо, как ожидалось? — довольная коллега скрестила руки на груди.

— Нет, вообще-то он милый. Но никакой искры что-то не видно. И все равно я уверена, что стою на правильном пути. — Галка упрямо поджала губы. — Кстати, я еще больше укрепилась в своем решении.

— О! Что же способствовало этому?

Та по привычке уселась на детский стульчик и с отсутствующим видом стала гладить игрушечного пса.

— После ужина я еще некоторое время провела с Черкашиным.

— Звучит интригующе. — Ирина наклонилась к ней. — Ну, не томи же!

Галина чертыхнулась про себя, опять язык подвел!

— Сначала все было прекрасно, можно сказать, романтично, мы дурачились на детской площадке. Антон был так мил. Он даже помог мне ликвидировать последствия скуки Дали. Представляешь, опять все погрыз. Но вот потом…

— Ну же!

Вздохнув, любительница подурачиться рассказала все до конца, вплоть до любовной записки на двери соседа, от которой он так надменно и нагло открестился.

— Но… Он же объяснил тебе, что не имеет никакого отношения к этой записке! — На лице Ирины было написано недоумение.

— Объяснил, да, но… он ясно дал мне понять, что эта женщина и ее кровавый поцелуй абсолютно ничего не значат для него. Хотя она вызывает гораздо больше уважения, чем остальные в этой веренице женщин. — Покачав головой, тут же добавила: — Но я не могу. Просто не могу быть одной из них.

— Конечно, не можешь. С чего бы?