Неспящие в Чикаго - Кэт Кэнтрелл Страница 16

– Ты слышала что-нибудь о Софии? – выдохнул Рейд. Ему надо было с чего-то начать.

Рука Норы замерла.

– Нет.

– Она умерла. – Прозвучало очень резко. Но как еще сказать? Смерть всегда была жестокой. – Два года назад. Вся моя семья погибла в авиакатастрофе. На борту не было только меня.

– О, Рейд… – Глаза Норы наполнились слезами. – Я не слышала. Мне так жаль.

– Нэш чудом выжил.

Врачи долго боролись за его жизнь, и, когда он очнулся, преодолев страдания и боль, он узнал о том, что погибли все, кроме него. Некоторое время его мучило чувство вины, но Нэш преодолел его, а Рейд – нет.

– И больше никто? – тихо спросила Нора, хотя по ее омрачившемуся лицу было видно, что она уже знает ответ.

– Нет. Все погибли. У Софии осталось двое детей – мальчик и девочка, близнецы. Ее бывший муж устранился от этой проблемы, поэтому дети до сих пор не имеют семьи.

Нора покачала головой, и слезы потекли по ее щекам.

– Ужасно. Сколько им было, когда это случилось?

– Они были совсем маленькими.

Горло его сжалось. Крошечные беспомощные дети, им было всего лишь год. А он оставил их в этот черный час. О матери и сестре он страшно горевал, но не об отце. На месте катастрофы нашли черный ящик, и, когда его расшифровали, следователи сообщили, что Джон Чемберлен признавался во всех своих грехах и говорил, что хочет забрать с собой в могилу свою жену и дочь.

Нора крепко сжала его ладонь. Рейд взглянул на их переплетенные пальцы, и теплая волна разлилась по его груди. Это было безмолвным утешением, которое он не заслужил.

Рейд отдернул свою руку, чтоб не привыкнуть к ее теплу. Он обещал сказать Норе правду, но пока был далек от этого.

– Мы с Нэшем не знали, что делать. Мы оба были неженаты, и оба делали карьеру. Что мы знали о воспитании детей? Мы решили, что не отдадим их чужим людям, но мысль о том, чтобы стать им отцом, не нравилась мне.

Это было мягко сказано.

– Конечно, не нравилась! – горячо поддержала его Нора. – Ты только что потерял своих родных, а в состоянии горя невозможно принимать какие-либо решения. Я знаю это. Поверь мне.

– Нет. – Он встретил с тоской ее взгляд, готовясь сказать слова, которые должны были погасить ее горячее сочувствие к нему. – Ты не знаешь. И наверное, не поймешь. Я покинул их. Я не хотел быть им отцом. Я не способен любить и опекать кого-то, и у меня не было никакого желания учиться этому. Я живу для самого себя. Я отказался взять детей своей сестры и возложил все проблемы на Нэша.

Лицо Норы не изменилось. А должно было измениться. Ведь она молча кляла его всякими словами, узнав о том, какой он мерзавец. И ведь это было правдой.

Но она промолчала, улыбнувшись, и две слезы скатились по ее щеке. Что-то дрогнуло в его груди, и Рейд почувствовал, что и на его глаза навернулись слезы. Он заморгал, силясь совладать с эмоциями. Для жалости здесь не было места, он принял бы только осуждение. На большее он не имел права.

– Что было потом? – тихо спросила она.

– Нэш взял детей к себе, – охрипшим голосом произнес Рейд. – Он оказался сильнее меня. А я… не смог. Я эгоист. И я стал работать с утра до ночи, потому что самым важным для меня была моя корпорация. Именно поэтому я не полетел тогда на самолете. Я поехал на деловую встречу, которую не мог пропустить.

Он должен был тогда полететь. Нэш настаивал на этом. Но если бы они тогда оба оказались в этом самолете, ситуация сейчас была бы совсем другой.

– Чувство вины убивает, – констатировала Нора.

Рейд был ошеломлен.

Нора попала прямо в точку. Она слишком много пережила, многое видела и все понимает.

– Рейд, посмотри на меня, – властно сказала она, и он повиновался ей.

Отобрав у него бокал, Нора поставила его на кофейный столик и, взяв Рейда за подбородок, поцеловала в губы. Это был нежный и долгий поцелуй, не имевший отношения к сексу. Это было отпущение грехов.

Но Рейд этого не хотел.

Однако его холодное сердце стало таять от ее светлой доброты. Он жадно ответил на ее поцелуй, и его руки, невольно поднявшись, обняли ее и прижали к себе.

Прервав поцелуй, Нора прижалась щекой к его щеке.

– Все в порядке, – прошептала она. – Я не оттолкну тебя.

– А надо бы, – резко сказал Рейд и еще крепче обнял ее. – Ты должна выставить меня за дверь, как это сделал я.

– Почему? Потому что ты принял решение, о котором сейчас жалеешь? Но кто от этого застрахован?

– Я должен был…

– Прекрати спорить со мной! – прервала его Нора, нахмурившись. – Послушай меня. Тебя нельзя считать плохим человеком только потому, что ты отказался взять к себе детей Софии. Дети – это огромная ответственность, и разумные люди должны хорошо подумать, смогут ли они выполнять родительские обязанности, прежде чем связывать себя детьми.

Рейд покачал головой:

– Ты будто не слышишь меня. Я отвернулся от своего родного человека, своей сестры. И это непростительно.

Нора в нетерпении взмахнула руками.

– Разве детей бьют в доме Нэша? Они голодают там?

– Нет. Он нанял хорошую няню, а потом влюбился в нее. Джина – самая лучшая мать для этих детей.

– Вот видишь? – Нора уперла руки в бока. – Все произошло так, как и должно было произойти. Некоторые люди называют это судьбой. А ты слишком долго хандрил по этому поводу.

– Хандрил?

На лице Рейда отразилось замешательство. Да, он имел репутацию мрачного и угрюмого человека. Одинокого и загадочного. Но он никогда не страдал хандрой.

– Возможно, – прошептала она с нежной улыбкой, погладив пальцем его руку, – «хандрил» не совсем подходящее слово, но тебя мучило чувство вины оттого, что этот самолет потерпел крушение и ты не взял на себя заботу о детях. Разве София стала бы злиться на тебя за то, что в итоге все так получилось? Если бы она стояла сейчас перед тобой, неужели она ударила бы тебя по щеке и сказала, что ты мерзкий брат?

– Может быть, да. – Когда Нора в отчаянии сдвинула брови, он пожал плечами. – А может быть, и нет. Мне кажется, она одобрила бы Джину. Но от этого я лучше бы не стал.

Он бы не перестал быть эгоистом и не стал бы хорошим отцом. Такая женщина, как Нора, была не для него по многим причинам. Она заслуживала большего. И что бы она ни говорила, это не могло ничего изменить.

– Ты не должен так думать.

– Как? Что это – моя вина? – Угрюмо рассмеявшись, Рейд покачал головой. – Но это моя вина. Я мог бы что-нибудь сделать. Я мог бы спасти Софию и свою мать. Если бы я был там, а не в Метрополе.

Работа всегда была его страстью, а после стала убежищем. Местом, где он прятался от своих грехов. И мир, похоже, вполне благополучно крутился без него, поэтому он принял правильное решение, удалившись от светской жизни.