Уровень. Война - Вероника Мелан Страница 16

Мысли то и дело прерывались звуком катаемой по кафельному полу железной миски – пес требовал еды.

– Да я ж тебе положил другого корма – вот им и хрусти!

Овчарка бросила на хозяина недовольный, чуть виноватый взгляд и тут же вновь принялась толкать носом миску.

– Ты пытаешься клад под полом отрыть? Его там нет. Ешь вон те камни, у холодильника, твои любимые кончились, позже куплю.

Барта объяснение не удовлетворило – он лег возле пустой посудины и всем видом признал поражение. Хорошо, мол, так и умру здесь, некормленый, неласканный, одинокий и никому не нужный.

Дэйн терпел это шоу минут пять, пока скрежет металла о кафель не начал раздаваться вновь – умная псина вовремя сообразила, что вид поверженной «жертвы» не приводит к нужному результату и сменила тактику; Эльконто смял в кулаках края газеты и зарычал:

– Ладно! Уболтал увалень ушастый! Поехали в магазин – сам выберешь, какой захочешь.

Коричневые уши тут же встали торчком, а мохнатый хвост радостно заколотил по полу.

– Я из-за тебя час времени потеряю… Блин, только настроишься на отдых, как твои планы тут же кто-нибудь выстроит за тебя.

Раздался согласный восторженный «гав».

– Ну-ну. Все, иду, одеваюсь. И не вздумай снова гонять эту миску – поцарапаешь пол, надаю по жопе.

Эльконто шумно вздохнул, отодвинул недопитый кофе, щелкнул пультом от телевизора и, провожаемый довольным взглядом питомца-манипулятора, покинул кухню. Уже из коридора проворчал:

– Лучше б я Пирата взял себе. А тебя отдал Стиву.

Пес погрустнел. Впрочем, ненадолго, потому что уже через секунду, проскальзывая когтями по плитке, бросился следом за хозяином.

Редко какой день начинался так же ласково, как этот: залитая утренним светом улица, исходящая от покрытой росой травы свежесть, легкий и теплый ветерок постепенно уходящего лета, разлившийся в воздухе запах земли, асфальта и пыли, полное отсутствие прохожих.

Дэйн остановился на крыльце, потянулся до хруста в суставах, полюбовался лужайкой, которую собственноручно подстриг несколько дней назад и развернулся, чтобы запереть дверь.

Барт, тем временем, помочился на розовый куст, обежал, проверяя сохранность владений, периметр дома, вернулся и радостно застыл на мощеной дорогим бежевым гравием дорожке.

– Если ты продолжишь на него ссать, он засохнет – я же это уже говорил? Говорил. Но тебе все равно – не ты платишь садовнику.

Псу, несмотря на постоянное ворчание, было так же радостно, как и Эльконто. «Хороший день, – говорили умные карие глаза, – хороший. Поехали уже за едой, а после ты возьмешь меня с собой на полигон, где в лесу я погоняюсь за кроликами»

– Ага, разбежался. Будешь дома сидеть – свои камни жрать.

Барт отрывисто гавкнул.

– Вот привык ты со мной спорить, а? Что за манеры…

По дорожке к машине они зашагали вместе – двухметровый, одетый в легкую футболку, мужчина с белым «ежиком» коротко стриженых волос на голове, и его мохнатый и ушастый друг.

Отрывисто пикнула, сообщая об отпертых замках, сигнализация джипа; Дэйн ловко перехватил брелок пальцами и отпер водительскую, а затем и пассажирскую двери.

– Залезай.

Барт рванулся, было, вперед, но почему-то замер. Не прыгнул, как делал сотни раз до этого, на кожаное сиденье, не завозился на нем, поскуливая, чтобы тут же опустили окно – ведь как же без ветерка? – вместо этого напрягся, принюхался, опустил голову и утробно зарычал.

– Эй, друг, ты чего? Лезь в машину. Давай. Чего это с тобой?

Пес не двинулся с места – его глаза, словно приклеенные, смотрели куда-то вниз – в просвет между асфальтом и колесами; загривок вздыбился.

За всю историю совместной жизни Дэйн едва ли мог припомнить такое странное и почти неуместное поведение овчарки – что за ерунда?

– Ты чего там увидел? Кто-то пометил нам колесо? Кошка забралась под машину?

Эльконто даже нагнулся, чтобы убедиться, что кошки там нет – да и вообще, Барт, насколько он помнил, миролюбиво относился ко всем четвероногим из семейства кошачьих.

Всколыхнулось раздражение; минуты чудесного дня утекали в трубу – время к обеду, а он никак не может доехать до магазина.

– Нет там никого. Залезай, говорю! Пошел!

Дэйн попытался сдвинуть мохнатую холку с места, но в асфальт тут же уперлись длинные когти; тело Барта напряглось, как каменное.

– Да ты что, вообще? Достал меня с утра уже… Залезай!

Рычание усилилось.

– Блин, надо было тебя дома оставить. – Эльконто раздраженно звякнул ключами; внутри маревом заколыхалась злость. – Слушай, ты, как хочешь – оставайся здесь, а я поехал. Заколебался я тебя уже ждать…

Но стоило ноге в белом спортивном кроссовке оторваться от земли, как штанину тут же схватили, клацнув, острые зубы. Схватили и что есть мочи потянули назад; от неожиданности и примененной силы Дэйн покачнулся и едва не упал – пошатнулся, кое-как выровнял равновесие и тут же заорал:

– Слушай, я тебе по заднице сейчас дам! Ты мне джинсы испортил! Отцепись от меня, фу! Выпусти штанину, говорю!

Он даже замахнулся – больше демонстративно, нежели с намерением ударить – Барт вздрогнул, прижался к земле, но штанину не выпустил; рычание теперь лилось из его груди непрерывно.

– Барт!!!

Пес кое-как разжал зубы и тут же принялся скулить.

– Да в чем дело, бл%№ь!?

Собачьи глаза смотрели в одну и ту же точку, куда-то под поддоном; шерсть на загривке не опадала.

Эльконто выругался, разочарованно мотнул головой и уже решил, было применить силу, чтобы оттащить сбрендившего пса от джипа и забросить его в дом, когда неожиданно замер сам – в голове резко и неожиданно всплыла брошенная Лагерфельдом фраза месячной давности:

– Зачем ты натаскиваешь его на взрывчатку? Он же агрессивным станет. Помнишь, что говорил Дрейк? Нюх портится, сознание меняется, собаки перестают нормально воспринимать незнакомые запахи, злобятся. Ты б еще на наркоту его подсадил…

– На наркоту не хочу. А взрывчатка… вдруг пригодится? – Тогда ответил он.

– Ну, «вдруг», конечно, всегда может случиться.

Доктор покачал, помнится, рыжей шевелюрой, а Дэйн от своего не оступился – все возил Барта на полигон, учил распознавать, реагировать, учил… рычать в случае опасности.

– Да быть такого не может! – Шея, несмотря на умеренно теплый ветерок, покрылась испариной. – Быть этого не может, Барт…

Пес вновь принялся рычать. Совсем как тогда, на поле, рядом с ящиками, в которых хранился пластид.

Снайпер застыл, и какое-то время не мог заставить себя сдвинуться с места – находиться рядом с джипом вдруг стало неуютно, лезть внутрь расхотелось вовсе.