Путешествие дилетантки - Ирина Карпинос Страница 16

Стыдно признаться, но всю жизнь я хотела быть актрисой. Это лишенное оригинальности желание я мастерски таила не только от окружающих, но и от собственной персоны. Скрываться приходилось под масками не совместимых между собой профессий, начиная от инженера прямого негуманитарного назначения и кончая инженером человеческих душ. Но ни тягостная служба в научно-исследовательском институте в Киеве, ни литературные занятия на Тверском бульваре в Москве не утоляли жажды самовыражения. Только на сцене я чувствовала себя золотой рыбкой, мечущей в публику икру из рифмованных словечек и незамысловатых гитарных аккордов.

Мой час настал именно тогда, когда исчез в неизвестном направлении смысл жизни. Я искала беглеца где только можно: в бокалах с коньяком, прогулках по Европе, журналистских приключениях, интеллигентском трепе и прочей дребедени. Но на сей раз он напрочь отказывался ко мне возвращаться. Обессмысленная жизнь корчила гнусные зазеркальные рожи и провоцировала на исполнение приговора в виде высшей меры наказания. Муж приковывал меня наручниками к письменному столу, включал компьютер и уходил на работу. Я смотрела на мерцающий девственный монитор пустыми глазами, осознавая невозможность оплодотворения экрана ни мышонком, ни лягушкой, ни стихом, ни повестушкой. Поздно ночью возвращался муж, выключал компьютер и, тяжко вздохнув, снимал с меня наручники. За окном приканчивали друг друга времена года, и, как всегда, не вовремя наступило (мне на горло) ненавистное лето. Телефон звонил все реже и все противней. Его предсмертные хрипы не предвещали ничего хорошего. В очередной раз с неимоверным усилием поднимая трубку, я ожидала услышать привычное «ваши рассказы не подходят нашему холдингу по формату». Гламурным журналам мое перо казалось жестким, как кость в горле. Бывшим «толстым» журналам, а нынче литературным доходягам не хотелось вникать в мои опусы из стервозности, единственной черты, оставшейся от былого величия. В общем, оскал окружающего мира вызывал неудержимое желание плюнуть в эту отвратительную вечность. И мне предоставилась такая возможность.

– Привет, подруга! – раздался в трубке хрипловатый жизнерадостный голос Альбины Беляк. – Завтра начинаем снимать кино по твоей повести «Из логова змиева». Будешь сама играть свою Сашу Анчарову.

– Но я же не киноартистка! – запальчиво выкрикнула я, в глубине души надеясь на немедленное опровержение.

Опровержения не последовало. Режиссер Беляк, вступая в период творческой работы, не растрачивала энергию попусту. Она не стала уверять меня в моем природном артистизме, а доходчиво объяснила, что другого выхода нет: за главную роль в сериале надо платить большие деньги. Подразумевалось, что мне деньги ни к чему, ни большие, ни маленькие. И я согласилась.

– Завтра в 11 жду тебя на студии. И не опаздывать! – неожиданно рыкнула Альбина.

Я непроизвольно приставила руку козырьком к виску и ошарашенно прошептала:

– Служу Советскому Союзу.

– Ты что, очумела? Какому Союзу? Скажи спасибо, что для сериала я выбила русский язык. Иначе пришлось бы переводить на мову не только сценарий, но и твои песни.

– Спасибо, – послушно ответила я и выключила к черту по-прежнему девственный компьютер.

В эту ночь я спала без задних ног и без лишних снов. А наутро началась новая жизнь, о которой я, собственно, и хотела рассказать.