Игрушечное сердце - Светлана Лубенец Страница 16

Родители, очень неплохие люди, явно чувствовали свою вину перед дочерью. Они долго пытались как-то исправить положение. Первым делом Ларисе купили дорогую куклу, чем-то похожую на ту, в соломенной шляпке. Но она была резиновой, все с теми же дырочками на голове, из которых торчали пряди искусственных серебристых волос. Лариса ненавидела эти дырочки. Она хотела куклу, которая была бы во всем похожа на маленькую барышню из старых сказок, и эту, новую, только повертела в руках, потом бросила в кукольный уголок к остальным игрушкам и больше к ней не прикасалась. После этого Ларисе купили кукольный чайный сервиз с удивительно изящными чашечками, расписанными голубыми нежными цветочками. Внимательно рассмотрев маленький пузатый чайничек, девочка и его оставила своим куклам, почти сразу потеряв к нему интерес. После сервиза был куплен велосипед, на чем, собственно, процесс замирения с родителями, наконец, завершился. Лариса с удовольствием гоняла на своем велике, а куклами больше не интересовалась.

Родители успокоились, но теплых, близких отношений с ними Лариса больше никогда не захотела иметь. Закончив школу, она поступила в институт и сразу съехала от них в общежитие. Навещала родителей редко: по праздникам и в дни рождения. У себя, даже купив приличную однокомнатную квартиру, принимала их и того реже. Они стали друг другу почти чужими людьми. По этому поводу Лариса никогда не горевала. Родители ей были не нужны. Ей вообще мало кто нужен. Подруга у нее только одна, Танька, да и та сама прилепилась к Ларисе и отлепляться никак не желала.

И только заимев собственное жилье, Лариса вернулась к куклам. Двух первых красавиц из своей небольшой коллекции она купила в ломбарде, в отделе антиквариата, куда завернула случайно. На улице стоял страшный мороз, и Лариса зашла в первое попавшееся по дороге «присутственное» место, чтобы просто погреться. Две маленькие барышни в кисейных платьицах, кремовом и розовом, сидели рядышком в витрине и глядели на мир ярко-голубыми глазами. Лариса поняла, что они непременно должны переселиться в ее дом. Она отдала за них чуть ли не двухмесячную зарплату, но Бэтти и Кэтти (как она их назвала) теперь так же рядышком сидели в специально освобожденном для них уголке навесной книжной полки. Уже много времени спустя, роясь в интернет-материалах, Лариса определила, что Бэтти и Кэтти достаточно дорогие куклы и она заплатила за них просто смешные деньги по сравнению с теми, каких они действительно стоили. Видимо, ни их прежние хозяева, ни оценщики обычного ломбарда спального района Питера в куклах не разбирались. На фарфоровых затылках барышень оказалась одинаковая выдавленная надпись, говорящая о том, что они изготовлены в Германии на кукольной фабрике Арманда Марселя. Если принять во внимание, что куклы фирмы Марселя были в коллекции игрушек детей Николая II, то становилось ясно, что Бэтти и Кэтти относятся к настоящему антиквариату и стоить должны очень дорого. Но Лариса любила их вовсе не за принадлежность к антикварной кукольной элите. Они были очень милыми, эти две голубоглазые барышни.

После Бэтти и Кэтти в Ларисиной коллекции тоже совершенно случайно появилась любимица Лизи. Соседка, возможно, не продала бы ей куклу, если бы ее непутевый сын как раз в это время не вляпался в какую-то некрасивую историю, из которой его срочно пришлось выкупать.

Четвертая кукла принадлежала французской фирме Готье. Она была наряжена в васильковое шелковое платье и ажурную шапочку, сплетенную из такого же цвета шелковых шнуров. Эту куклу по имени Мари Лариса не очень любила. Она имела странное мягкое тело, как потом выяснилось, сделанное из натуральной белой кожи козленка. Пальчики рук были поверху прошиты нитками, и казалось, что их изуродовал какой-то маньяк-вивисектор. Мари Ларисе подарил Игорь, один из бывших любовников, наотрез отказавшись говорить, где куклу взял и сколько она стоит. Когда они расставались, Лариса хотела вернуть Игорю дорогой подарок, но тот благородно отказался.

И вот теперь в коллекции Ларисы должна была наконец появиться та самая кукла ее детства, из-за которой она практически рассталась с родителями. Нет, конечно же, не та самая… Всего лишь репликант, но дела это не меняло. Порывшись в Интернете, Лариса определила, что настоящая кукла была, скорее всего, немецкой фирмы Бергмана, а изготовлена в начале двадцатого века. Дорогая, а потому даже хорошо, что она будет покупать именно репродукцию: все дешевле…

После истории со щами и битыми тарелками Лариса решила, что никогда больше Виктора не простит и спешить заводить нового любовника ни за что не станет. Ну их, любовников! Одна морока и растерзанная нервная система. Пусть ее любовью останутся одни лишь куклы! Впрочем, что значит «лишь»? Разве кто-то, кроме кукол, смог завоевать ее сердце? Нет! В нем всегда и жили только куклы! Лишь они вызывали трепет и восторг. Разве она любила Виктора? Вряд ли… А Артура? Тоже нет. А того Игоря, который подарил ей Мари? И его – нет! Никого! Родителей и тех особо не жаловала. Подруг не заводила. С единственной Танькой не церемонилась. Неужели она, Лариса, любить не умеет? Неужели вся любовь выплеснулась из нее в ранней юности?

…В выпускном классе к ним пришел новый парень, неуловимо похожий на странного мальчика Ларисиного детства, которому не разрешали играть в их дворовой компании. У нового одноклассника по имени Кирилл были такие же темные волосы до плеч. Они мягко вились в разные стороны, и потому парень всегда казался слегка взлохмаченным. Яркие карие глаза украшали длинные девичьи ресницы, только, в отличие от волос, они были жесткими и не загибались.

Кирилл Смирнов понравился сразу всем девчонкам Ларисиного класса, а ему почему-то приглянулась самая неприметная – Люся Королева. С точки зрения Ларисы, Люся была похожа на бледную поганку: такая же тощая, бесцветно-прозрачная и совершенно невыразительная. Люся никогда не ходила на школьные дискотеки, а только и делала, что одержимо училась, чтобы не провалиться в медицинский институт. И вот такое ничтожество почему-то произвело неизгладимое впечатление на новенького Кирилла. Он сел с ней за одну парту, провожал домой и, похоже, даже в библиотеку за новыми пособиями, насущно необходимыми будущему участковому терапевту.

Лариса страдала долго, а потом решила действовать. Однажды она дождалась Кирилла в подъезде его дома, на подоконнике. От квартиры одноклассника ее отделял один лестничный марш.

– Подожди! – крикнула она Кириллу со своего подоконника, когда он уже хотел вставить ключ в скважину замка. Молодой человек молча уставился на нее в состоянии крайнего удивления. Ларисе даже показалось, что он ее не сразу узнал. Это очень больно задело ее самолюбие. До какой же степени будущая терапевтиха Люська смогла замазать парню глаза, что он, похоже, больше никого в их классе, кроме нее, и не замечает! В таких условиях пришлось действовать самым экстремальным образом. Глядя Кириллу в самые зрачки, Лариса сказала: – Я тебя люблю.

Одноклассник помолчал с минуту, а потом спросил:

– Чем докажешь?

– Ну… я могу, например, тебе поставить градусник… или горчичники… могу – банки… Не кашляешь?

– Не понял… – проговорил Кирилл, но явно заинтересовался.