Будь со мной - Джоанна Бриско Страница 16

— А так меня хлебом не корми, дай поболтать с ней о твоих делах! «О, привет, Катрин, да, да, все хорошо, спасибо. У МакДары роман с одной женщиной. Чернявая, фигуристая, зовут так-то… тра-та-та».

— Кончай! — не выдержал он.

Я представил себе реакцию Катрин. Ей уже довелось пережить проблемы с алкоголизмом, неудачный брак, но, несмотря на это, она всегда оставалась спокойной, почти по-матерински заботливой. Она была одной из тех девушек, потомков кельтов, природная окраска которых всегда мне нравилась, — белая кожа и черные волосы длиной ниже талии. Мне почему-то казалось, что измена вернет ее в прежнее, не такое уравновешенное состояние.

— А ты что, все время ни разу? — сказал я. — Что-то я не могу вспомнить… Хотя нет, было же, Казанова хренов!

— Только раз, — выдохнул он. — Один перепих, всего-то. Я ее после этого ни разу не видел. За все восемь лет. И это все. Просто это не мое. Полное безумие.

— И что ты собираешься делать?

— Попытаюсь выбросить ее из головы.

— Только ничего у тебя не выйдет, жеребец ты наш.

Он покачал головой. На верхней губе на щетине блеснула капля вина.

— Как тебе удается с ней встречаться? — спросил я.

— Мы редко встречаемся. Все это только недавно закрутилось. Мы это… разговариваем. Звоним друг другу, и все дела. Она держит меня за самые яйца. Я тебе клянусь. Я хочу со всем этим покончить.

— Что ж, может быть, — произнес я и закашлялся. — Может быть, так действительно будет лучше.

— Но я не могу, — тут же возразил он, качая головой. — Сделай что-нибудь, заставь меня! — взмолился он, подняв на меня глаза, печальные, как у старой собаки.

Я рассмеялся.

— Попробую, — сказал я и сделал большой глоток вина. — Хотя, если честно, мне было бы намного интереснее, если бы ты сам это сделал. Я бы с удовольствием послушал твои рассказы, а сам бы остался чистеньким и довольным. Мы могли бы общаться каждый день.

— Ну ты и гад, — сказал он.

— Ладно, мы разыграем комбинацию в двенадцать ходов. В день по ходу. Завтра ей не звони и не пытайся встретиться, вечером сообщишь мне, как успехи. Я буду держать тебя в ежовых рукавицах. Для тебя этого будет достаточно, потому Что ты в душе немного извращенец, ну и в конечном итоге ты сбережешь свою совесть, брак, социальное положение и т. д., и т. п.

Он невесело улыбнулся. Немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Я… это правда серьезно. Я не знаю, что мне делать, — начал он слабым голосом. — Я ведь все равно… черт! Не откажусь от нее. Мать его, да! О Боже. Я же знаю, что это неправильно и так нельзя. У меня же есть Катрин и чувство ответственности.

— Дети?

МакДара уткнул лицо в ладони, чтобы не встретиться со мной взглядом.

— МакДара? — позвал я.

Он сделал вид, что не услышал.

— Она что, замужем, да?

Он едва заметно кивнул.

— Она держит меня за яйца, — приглушенно сказал он.

— Да, плохо дело, — я рассмеялся, не в силах совладать с собой.

— Бред какой-то, — подхватил он и тоже рассмеялся.

— Завтра расскажешь, как пошло. Так как мы будем ее называть? Мадам Икс?

Он посмотрел вдаль. Щелчком ногтя покатил по столу миндальный орешек.

— Нет. Как-нибудь по-другому, — сказал он.

— Тогда Таинственная Женщина, — объявил я. — Она будет ТЖ. Ты похож на ищейку, взявшую след.

Он улыбнулся.

— Хорошо. Только переписываться будем лишь по внутренней офисной сети. Это важно.

— Да? А я уже собирался по всеобщей, чтобы послания дошли до Катрин, Лелии, твоего босса, твоей сестры, соседей и так далее. Успокойся, МакДара. Первый отчет жду завтра.

Я свернул на Лейстолл-стрит, прошел по Маунт-плезент, в морозном воздухе проплыли конструктивистские очертания стен почтового отделения. Днем солнце прогрело воздух, но сейчас, в восьмичасовой темени, холод, звенящий и пахнущий железом, начал сжимать объятия. Дыхание сгущалось вокруг меня в клубы пара, я был возбужден. Состояние было такое, словно я оказался внутри какой-нибудь мыльной оперы. Жалко было Катрин, которая в этой драме оказалась в незавидном положении. Раньше я бы позавидовал МакДаре, но сейчас его ситуация вызывала у меня сожаление, смех и какой-то нездоровый интерес. Грейз-инн-роуд была расцвечена горящими окнами. От мыслей о МакДаровой дилемме у меня почему-то поднялось настроение, и я пошел быстрее с ощущением того, что жизнь прекрасна и впереди меня ждут очередные неожиданные и интересные повороты сюжета.

Дойдя до дома на Мекленбур-сквер, я взбежал по ступеням к своей квартире, в легких покалывали кристаллики морозного воздуха, и, не снимая промерзшей на улице куртки, налетел на Лелию, как порыв ветра со снегом, заключил ее в крепкие объятия. Мы вместе повалились на диван, я подтянул ее к себе, чтобы она оказалась у меня на коленях. Лелия, наклонив голову, уткнулась носом мне в щеку. Ее шея пахла маслом для ванны, теплом и кожей — запах Лелии. Я вдохнул этот аромат.

— Я беременна, — сообщила она.

Я словно полетел вниз с высоченной стены, обламывая ветки деревьев, обрывая листья, мелькнуло небо, картинки из прошлой жизни.

— Ты уверена? — спросил я. Услышал себя со стороны: машинальная и неуместная реакция. — То есть я хотел сказать…

Слишком поздно. Слезы застлали ей глаза, она отвернулась.

— Да, я уверена, — сказала она так медленно, что по телу побежали мурашки.

Когда она пускала в ход этот свой голос, я уже ничего не мог поделать.

— О Лелия! — я стал целовать ее в шею, в щеку, чувствуя себя слюнявым псом, подлизывающимся к хозяину, но она упорно отказывалась повернуться. — Милая, — говорил я. — О, это… Здорово, ты такой молодец, ты такая красивая. У нас будет ребенок!

Ужасно захотелось, чтобы время остановилось, чтобы можно было отмотать свою жизнь на несколько минут назад. Ведь это возможно! Наверняка даже до смешного просто. Ведь мне всего-то и нужно вернуться в тот морозный воздух, в тот шум проносящихся мимо автомобилей, в то время, когда я спешил домой с сигаретой в зубах и вкусом «Саличе Салентино» во рту, когда самыми важными вещами в мире для меня были лучший друг на краю совершения интересной ошибки, работа над книгой, любовь к женщине. Я и она. Квартира в Блумсбери. Последний оплот нашей юности. Неужели все позади?

Это стремнина, подумалось мне. Стремнина. Мне никогда не приходилось плавать по горным порожистым рекам. В детстве я ходил под парусом, и мне всегда было интересно, каково это — сплавляться по бурной реке со стремнинами и порогами. Точно так же, когда я уже жил на Мекленбур-сквер, когда одно время года сменялось другим, от запаха земли и листьев моя душа требовала свободы, хотелось валяться на земле, залезть на дерево, но только не сидеть в Лондоне, наблюдая, как тонкой струйкой утекает жизнь.