Побочный эффект - Татьяна Туринская Страница 16

Как обычно, праздновали в ресторане «Домашняя кухня». Название неказистое, даже несколько нелепое, да и особенно модным заведение не было, однако расположено довольно удобно: пусть не самый центр города, зато неподалеку от главного офиса и от метро. Впрочем, последнее обстоятельство особой роли не играло – после веселья сотрудников должен был развести по домам специально для этой цели нанятый автобус. Ну а туда, то есть в ресторан, гости добирались самостоятельно.

Особо уютным заведение тоже не было, зато – неоспоримое достоинство – кухня была действительно почти домашняя, за что генеральный и привязался нежно к этому ресторанчику. А уют… А что уют? Неужели тяжело создать уют для новогоднего праздника? Украсили зал еловыми ветками, гирляндами, шарами, серпантином – вот тебе и уют. В углу рядом с эстрадой установили большую натуральную елку, украшенную по всем правилам – это уже постарались непосредственно работники заведения. Самым же главным было то, что ресторан оказался полностью выкуплен на вечер, а потому посторонних в зале не было и быть не могло, если только не считать посторонними обслуживающий персонал.

Настроение у Ирины было великолепным. Да и могло ли быть иначе. Из зеркала на нее смотрела молодая, очень привлекательная дамочка. Короткая стрижка была уложена при помощи геля и пенки в нечто невообразимо-крылатое, лицо ее, с четко очерченным правильной формы овалом, лишенным даже намека на второй подбородок, оставалось при этом открытым и чистым, сложный макияж создавал впечатление легкого и прозрачного, этакой естественной красоты. Довольно глубокое, но не кричащее декольте оставляло открытой ровно столько женской прелести, сколько было принято в приличном обществе. Чуть портили настроение руки – это было больным Ириным местом. К сожалению, руки у женщины стареют в первую очередь, а вот омолодить их, в отличие от лица, невозможно – не делают на руках пластических операций, увы. Так что, хоть и были ее руки очень ухоженными, но внимательному зрителю открывали истинный возраст обладательницы.

Ларочка тоже пребывала в чудесном настроении. Благодаря праздничной премии ей удалось приобрести весьма недурственный костюмчик чудесного золотистого цвета, который так замечательно сочетался с цветом ее волос. Правда, на новые туфли денег не хватило, пришлось довольствоваться старыми, не слишком нарядными, да и сумка-клатч тоже не блистала новизной, зато в ней очень удобно расположился новенький фотоаппаратик, о котором так давно мечталось. А потому старые туфли и сумочка, по сравнению с костюмом и фотоаппаратом, казались такой мелочью, что и думать об этом не стоило.

Столы были заблаговременно сдвинуты буквой «П», дабы все всех видели и все со всеми общались. На прошлый Новый год попробовали было рассадить людей по новомодному за отдельные столики, в итоге общего праздника не получилось: сидели за каждым столиком приватными компаниями, о чем-то мирно беседовали, а остальных практически и не замечали. Так что решили больше не экспериментировать и расставили столы, как обычно: может, не слишком модно, не по-европейски, зато по-нашему, зато все довольны.

Собственно, для женщин праздник начался еще в фойе. Едва сдав дубленку или шубу в гардероб, каждая тут же устремлялась к огромному зеркалу: подправляла прическу, одергивала платье – в общем, любая женщина всегда найдет, что бы ей подправить в собственной внешности. А у зеркала, естественно, уже толкались ранее прибывшие коллеги. Вот тут и начинался для них настоящий праздник: взоры устремлялись к наряду очередной сотрудницы, со всех сторон неслись восхищения нарядом ли, прической ли, общим ли замечательным внешним видом – главное, что каждая получала свою порцию комплиментов. А, как известно, один комплимент из уст женщины приравнивается приблизительно к пятнадцати мужским. Так что все были в явно приподнятом настроении.

В первые минуты за столом, как обычно, повисла неловкая тишина. Вернее, тишина была, конечно же, условной: со всех сторон неслись едва слышные просьбы «подать салатика» или «наколоть колбаски», и все это вполголоса, чтоб, не дай Бог, никто ничего дурного не подумал. Кто-то чуть смелее, чуть громче других заявлял:

– Нет, нет, шампанское пусть пьют девочки. Лично я предпочитаю водочку.

Другой едва слышно спрашивал у ближайших соседей:

– У вас нет лишней вилки? А у вас? Могу предложить на обмен рюмку.

Разобравшись, наконец, с напитками, закусками и столовыми приборами, все дружно замолчали и уставились на генерального в ожидании тоста.

Буськов Анатолий Михайлович, солидный дядечка годков так ближе к шестидесяти, поднялся во главе стола, оглядел собравшихся за столами сотрудников с видом хана, взирающего на свое войско, зачем-то положил руку на оголенное плечо супруги, сидящей рядом, то ли опираясь на нее, то ли показывая, кто у них в доме, да и вообще в тресте, хозяин, и, наконец, произнес, предварительно откашлявшись:

– Друзья мои! Уж в который раз – и не упомню, но снова мы собрались все вместе в этом зале, а значит, еще один год остался в прошлом. Все мы немножечко, самую малость, постарели, что, впрочем, совершенно не отразилось на лицах наших прекрасных женщин. Все мы немножечко стали опытнее, некоторые даже, не побоюсь этого слова, мудрее. В общем и целом, год для треста был весьма недурным, поработали мы с вами на славу, так что сегодня, в канун Нового года, имеем полное право расслабиться. Новый год каждый из нас будет встречать дома, в кругу семьи, может быть, в кругу друзей, зато сегодня мы будем веселиться с теми, с кем целый год работали рука об руку, делая одно общее дело. Прошу отнестись к сегодняшнему празднику, дамы и господа, с полной ответственностью, дабы не было желания наверстать упущенное в течение следующего года. Сегодня объявляю раздолье и вседозволенность для всех, после праздников же стану вновь сердитым и требовательным начальником. С Новым годом, дорогие мои, с Новым счастьем!

Народ радостно потянулся фужерами и рюмками навстречу друг другу, каждый при этом считал обязательным присоединиться к поздравлению:

– С Новым годом! – дзвинь!

– С Новым годом! – дзвинь!

– С Новым годом!

Звучавший еще минуту назад звон бокалов, разбавленный человеческим гомоном, сменился сосредоточенным звяканьем вилок. Каждый тщательно закусывал, потому что с обеденного перерыва крошки маковой во рту не было, а многие дамы и того не успели, убежав с работы пораньше с целью почистить перышки. Да и убранство стола способствовало обострению аппетита. Буськов, как обычно, не поскупился, и столы отнюдь не выглядели бедными. Были здесь и красная рыбка, и яйца, фаршированные красной же икоркой. Истекала соком стерлядка под нежным сливочным соусом, удерживая ощеренной пастью веточку петрушки. Навязчиво лезла в глаза малиновыми бликами селедочка под шубой, мясное ассорти лоснилось розовыми лепестками, зеленели пупырышками огурчики, играли тугими боками помидоры. Не обошлось и без традиционного оливье – Новый год без оливье, считай, не праздник.

Вскоре кто-то самый смелый заявил в полголоса:

– Наливай!

То ли из-за сравнительной тишины, а скорее из-за того, что очень многие ожидали этого призыва, но услышан был клич за самыми дальними сторонами стола. И уже чувствовалось то радостное оживление, когда народ уже не трезвый, но еще и не пьяный. Праздник начался.