Месть Мими Квин - Ширли Конран Страница 16

Пятница, 31 марта 1905 года

На следующий вечер, после того как Мими выписали из больницы, Бейз отвез ее на лондонский ипподром, где выступала Веста Тилли, знаменитая исполнительница мужских ролей. Теперь ей было чуть за сорок. На ее ботинках были сделаны специальные набойки, так что они громко щелкали при каждом резком повороте. Ее безупречно сшитые костюмы с Севиль-роу охотно копировали провинциальные щеголи.

Когда они уселись на свои места в партере, Бейз сказал Мими, что Джо хочет, чтобы она посещала все спектакли в течение недели и что Дэйзи уже начала шить ей костюмы. Он мягко добавил:

– Тебе еще повезло, что после этого жуткого дыма к тебе вернулся голос. Твое тело и ноги прикроет мужской костюм, и ты всегда будешь носить перчатки.

Мими подумала над таким вариантом своей карьеры, потом возразила:

– Я не хочу никого копировать.

– Тилли не сама придумала выступать в мужских ролях, – подчеркнул Бейз. Он в глубине души надеялся, что, копируя эту потрясающую женщину с ее показной храбростью, Мими вновь обретет былую уверенность в себе. – Это для тебя возможность начать, Мими. Когда ты закончишь репетировать, у тебя уже будет твой собственный стиль. А с твоим голосом вообще никто не сравнится.

Мими чуть заметно удовлетворенно улыбнулась. Без всяких усилий ее глубокий, теплый, бархатный голос долетал до самого дальнего уголка зала. Она могла быть лукавой и романтичной. В середине смешной песенки она могла резко перейти на пафос, буквально поднимавший зал. И она всегда умела передать зрителям свое настроение.

– Если я попробую, вреда не будет, – согласилась Мими. Ей снова оказалось легко принять решение, потому что ей вновь было нечего терять. И потом она всегда хотела увидеть Тилли.

* * *

Элегантная, с точеными чертами лица, Веста Тилли заворожила Мими.

– Ох, Бейз, мне такого никогда не повторить!

– И не надо! Ты станешь совсем другой! И нечего на меня так смотреть! Неужели ты хуже Тилли?

Но Мими по-прежнему казалась неуверенной.

* * *

Уверенность в себе и правда постепенно вернулась к Мими. Она просто лучилась энергией. Наконец как-то вечером она расслабилась, и ее живое очарование восстановилось окончательно.

– Мими по-прежнему звезда, – с облегчением заметил Джолли Джо. И девушка сама наслаждалась быстрыми превращениями из флиртующего шофера в кепке и обтягивающих штанах в циничного матроса или щеголя в блейзере и брюках, в напившегося кутилу в цилиндре или в охотника в розовом сюртуке. Она легко меняла акцент с ирландского на шотландский, с шикарного светского на сомерсетскую картавость.

Зрителям нравилась откровенность Мими, ее непретенциозность, острое, терпкое остроумие уличного мальчишки и озорное чувство юмора. Хорошенькая женщина, которая может быть клоуном, – это редкость.

Разумеется, Мими никогда на самом деле не изображала мужчин, это была лишь шутка. К огромному удовольствию большей части мужской аудитории, Мими доказывала каждым своим движением, что женщина не может быть мужчиной.

* * *

Спустя полгода у Мими появился свой агент в Лондоне, и она оставила труппу Джолли Джо. Через три года она уже выходила на сцену дважды за вечер и играла в паре утренников в лондонском «Колизее». С театральной точки зрения, это означало, что Мими Квин могла появляться на сцене лучших театров англоговорящего мира.

Малышка Дэйзи, ставшая костюмершей Мими, никогда не пыталась скрыть блестящий рубец, сбегавший по левой стороне лба к уху. Она как-то раз мягко сказала:

– Его теперь никто не замечает.

И Мими тут же взорвалась:

– Мы его закрашиваем, а потом еще припудриваем, но кто из женщин пользуется гримом вне сцены? И не говори мне, что никто не замечает! Я отрастила челку, зачесываю волосы вперед, и не надо меня обманывать. Я замечаю!

Но все-таки Мими как-то примирилась с изуродованным лицом. Она сказала самой себе, что у других девушек ужасные носы или зубы, и они ничего не могут с этим поделать. Она-то, во всяком случае, может замазать свои рубцы и делать вид, что их вообще не существует. Но это перемирие с собственной внешностью оставалось очень хрупким.

Только Дэйзи разрешалось видеть лицо Мими без грима. Как-то после представления Бейз ворвался в ее гримерную, забыв постучать. Мими вскочила и немедленно отвернулась от него:

– Пошел вон! И не смей заходить ко мне без стука!

– Дэйзи понадобилось два часа, чтобы успокоить ее.

При любом упоминании имени Бетси Мими плотно сжимала губы, а ее тело напрягалось.

Суббота, 25 мая 1907 года.

Театр «Колизей», Лондон

Вечером накануне двадцатилетия Мими в ее маленькой личной гримерной Дэйзи положила на туалетный столик полотенца и тюбик с кольдкремом.

– Сегодня полный зал, Дэйзи! – Мими ворвалась в гримерку и повесила шлем полицейского на крючок. Она, как всегда, была очень возбуждена после выступления. Этим вечером ее комические куплеты принимали особенно хорошо.

Она закончила свое выступление песней «Красотка Аделина» и, вернувшись в гримерную, упала в кресло перед зеркалом. Дэйзи протянула ей коктейль «Черный бархат», состоящий из шампанского и темного пива, который Мими выпивала каждый вечер после своего выступления. Потом она аккуратно стянула с Мими перчатки. Три года спустя после пожара это был все еще очень деликатный процесс, который всегда напоминал Мими о ее уродстве.

Вдруг Мими резко вздрогнула и опала в кресле, словно из нее разом выкачали весь воздух.

– Еще один кошмар? – спокойно спросила Дэйзи.

– Да, – призналась Мими. – И как раз, когда я уходила со сцены. Я вдруг снова оказалась там… Испуганная, задыхающаяся, и пламя подбиралось ко мне все ближе и ближе. Я даже слышала его голодный рев… – Она уронила лицо на сложенные руки. – И я никогда не знаю, в какой момент меня настигнет следующий кошмар. – Она посмотрела на Дэйзи и впервые произнесла вслух то, что уже давно мучило ее: – Иногда я задумываюсь, не схожу ли я с ума…