Ее единственная страсть - Роберта Лэтоу Страница 16

– Когда пригласишь меня домой на обед? – спросил он, поблескивая глазами и улыбаясь.

– Сегодня? – предложила Дендре, счастье звенело в ее голосе, словно колокольчик.

– Едем. Я голоден.

– Нужно позвонить матери, предупредить. Этого требует вежливость, – сказала она ему.

– Можно позвонить из бара за углом, – предложил он.

– Гидеон, в «Ангеле» нас ждет мой брат. Можно оттуда поехать домой всем вместе.

– А, понятно. Хочешь устроить мне смотрины?

Дендре слегка смутилась.

– Я хотела попросить тебя познакомиться с ним за выпивкой. Не сердись, пожалуйста, но он хочет знать, что ты собой представляешь. Брат завтра возвращается в Гарвард и беспокоится, что я, возможно, сошлась с дурным человеком. Нельзя винить его за то, что он беспокоится обо мне.

– Винить не в чем, а вот расходы ему придется взять на себя. У меня нет таких денег, чтобы платить за выпивку в «Ангеле».

Орландо читал за столиком книгу. Всякий раз, когда дверь открывалась, он поднимал глаза. Приходило и уходило так много людей, что ожидание начинало действовать ему на нервы. Он решил ждать до пяти. В половине шестого вновь поднял глаза от книги, подумав: «Последний раз. Если это не Дендре, еду домой».

Но вошла Дендре со своим кавалером, оба так сияли, выглядели такими счастливыми, что Орландо поднялся и помахал им рукой. Еще до того, как они подошли к столику и Гидеон произнес хотя бы слово, Орландо попал под обаяние этого человека. Гидеон Пейленберг излучал уверенность, выделявшую его среди других людей. Каждый его шаг, сила, сексуальность, способная вскружить голову любой женщине, умное, красивое лицо – все говорило о том, что это незаурядная личность. Орландо стало ясно, почему Дендре так сильно влюбилась, но ему стало беспокойно за сестру. Он очень любил ее, но был реалистом. Дендре пленилась величием, но способна ли она возвыситься до него? Орландо понимал: сестра нашла единственного на миллион мужчину, и правильно делает, что не хочет его упускать.

Дендре представила мужчин друг другу, они обменялись рукопожатием.

– Я хотел бы взглянуть на твои картины. – Орландо взял быка за рога.

– Нет ничего проще, пошли.

– Они могут шокировать тебя, – вмешалась Дендре.

– Портреты твоей сестры – самые лучшие мои работы. Если ты ценишь искусство, они взволнуют тебя, а не шокируют.

– Тогда идем, – кивнул Орландо.

Дендре пошла позвонить матери. Мужчины непринужденно разговаривали, дожидаясь ее. Гидеон нашел Орландо умным, чутким, разбирающимся в искусстве. С радостью узнал, что Московицы культурные люди, хотя далеко не эстеты, ходят в бруклинские музеи, концертные залы, библиотеки, тогда как большинство местных семей довольствуются телевизором.

Изображения Дендре действительно взволновали Орландо, но вместе с тем и шокировали. Кто эта женщина на портретах? Другая сторона Дендре. Определенно не та младшая сестренка, которую он любил и думал, что знал.

– Гидеон, портреты замечательные. Это великая живопись, – сказал Орландо. И мужчины заговорили об искусстве и великих художниках.

Потом все трое сели на матрасы и стали обсуждать, какую из картин хотелось бы получить Орландо.

– Гидеон, я не могу принять такой ценный подарок. Когда-нибудь он будет стоить целое состояние, – запротестовал брат Дендре.

– Знаю. Обычно я не отдаю своих работ, но все же прошу тебя выбрать подарок. Как-никак я забираю из твоей семьи нечто гораздо более драгоценное.

Дендре показалось, что сердце у нее разорвется от любви к Гидеону. Он считал ее более драгоценной, чем свои работы! Ее брат уже благоговел перед Гидеоном. Другого одобрения ей не требовалось. Раз Орландо на ее стороне, одержать верх над отцом и матерью будет не трудно.

Гидеона ужаснуло, как долго нужно ехать в Бруклин на метро, и он решил никогда больше не добираться туда под землей. Одна только эта поездка убедила его, что нечего продолжать встречаться, раз он живет в Манхэттене, а она в Бруклине. Нужно было жениться, и как можно скорее.

Орландо отпер дверь своим ключом, и все трое вошли. Гершель Московии налил всем виски, но Фрида не появлялась. Гидеон мгновенно проникся симпатией к Гершелю, угадав, что у отца Дендре была душа художника, давно умершая медленной смертью. Жизнь била его, но он остался простым, любящим человеком, живущим одним днем.

– Дочь говорила, ты художник?

– Да, а чем занимаетесь вы, мистер Московиц? – поинтересовался Гидеон.

– Скорняк.

– Мой отец в своем деле тоже художник, – добавила Дендре.

Гидеон почему-то в этом не сомневался. Гершель поднял стакан, произнес тост «l'chaim» и осушил стакан. Потом объявил Гидеону:

– На идиш это означает «за жизнь». Мы евреи. А ты?

– Я нет.

– Ничего, лишь бы человеком был, – сказал Гершель.

– Я схожу за матерью, – вмешался Орландо.

– Нет, давай я, – вызвался Гидеон. – Покажи мне только, где кухня.

Он никогда не чувствовал себя так уютно и уверенно, как в этом скромном, слегка обветшавшем доме с запахами жарившейся курицы, корицы и ванили. Никогда не встречал подобных людей, таких простых и честных. От них так и веяло добротой и бесхитростностью.

Войдя в кухню, Гидеон столкнулся лицом к лицу с Фридой, она переливала куриный суп из кастрюли в супницу. Несколько секунд они глядели друг на друга, потом хозяйка стала продолжать свое дело.

– Понимаю, гость я неожиданный, однако благодарный. Видите ли, я уже знаком с вашей стряпней, – сказал Гидеон, подойдя к Фриде и поцеловав ее в щеку.

Женщина все еще приходила в себя от появления на кухне незваного, хоть и красивого незнакомца, когда тот приложился губами к ее щеке. Она ощутила напористое обаяние, с каким еще не сталкивалась. И сразу же поняла, что перед ней единственный мужчина на миллион, тот принц, которого мечтают встретить когда-нибудь все девушки. Ей стало ясно, почему Дендре пригласила его на обед.

– Давно вы знакомы с моей дочерью? – спросила она.

– Чуть больше суток, но кажется, что целую жизнь.

– Вы зря времени не теряете, мистер…

– Меня зовут Гидеон Пейленберг. А вас?

– Пейленберг, – повторила она.

– Называйте меня Гидеоном, а как мне обращаться к вам? Не «миссис Московии» же – слишком официально, – улыбнулся он.

Она заколебалась, но в конце концов назвала свое имя:

– Меня зовут Фрида, Гидеон.

Накрыв супницу крышкой, она подошла к плите и сняла сковородку с дымящимися запеченными в тесте яблоками. Положила одно из них на блюдце и протянула Гидеону вместе с вилкой. Молодой мужчина очаровал ее, хотя исходившая от него сила была слишком неистовой и своевольной, чтобы ей это могло понравиться. Гидеон был полной противоположностью ее домочадцам, и Фрида испугалась. Зачем такому человеку ее дочь, если он может иметь почти любую женщину, какую захочет? В ее дом вторгся незнакомец, и теперь никто из членов семьи никогда не будет прежним. Это тревожило ее больше всего.