Проверка на любовь - Андреа Семпл Страница 16

Среда. Утро. Издательство «Мортимер Пабликейшнз».

Для человека, страдающего похмельем, лучшего места не сыскать.

Когда я, переваливаясь, как пингвин, медленно прохожу во вращающиеся двери Дома Глендоувер, я начинаю чувствовать, что реальность самым серьезным образом давит на меня. Где-то там, на заднем плане, раздается гул — это идет созидательная работа — город движется вперед, сам себя изобретая заново. И это еще раз напоминает мне о том, что, несмотря на все доказательства противоположного, жизнь все-таки продолжается.

Последние несколько дней я вела себя так, словно все для меня вдруг стало невозможным. Будто все вокруг замерло, застыло навсегда. Но конечно, это не так. Земля крутится, и ей так же наплевать на все твои заботы и огорчения, как вон тем вращающимся дверям. Ну что ж, приняв эту истину, я понимаю, что мне становится немного дико возвращаться в это знакомое окружение. Ведь последний раз, когда я входила сюда, я была совершенно другим человеком. В тот, последний раз, у меня еще был Люк, и все было по-другому.

Теперь, когда меня лишили моего круглого окна в крыше, окрашенного в нежный розовый цвет, мне кажется, будто я все стала видеть по-новому. И, надо признаться, вид этот отвратителен.

Кроме того, что в Глендовере размещаются редакции таких журналов, как «Глосс», «Уордроуб», «Сиззл» и «Бластед», это здание, наверное, самое ужасное во всем западном Лондоне. Или нет, пусть будет лучше в Западном полушарии.

Когда вы впервые входите сюда, вы смущаетесь: это строение не соответствует вашим ожиданиям увидеть нечто грандиозное. Крошечные офисы, которые, сверкая, глядят на вас со страниц журнала «Констракт» (это еще одно детище «Мортимера») слишком сильно отличаются от тусклых кабинетов с низкими потолками и повышенной пожароопасностью.

И даже не так важно, как выглядит редакция. Все дело в том, где она находится.

Вы, наверное, вряд ли поверите, что журнал «Глосс» уживается на одном этаже с победителем торговых премий и профессиональным изданием «Разведение форели на фермах». Или вот еще. Если вам в свое время не удалось вдоволь посмеяться над снимком чопорной Вероники, который вы видите в каждом номере нашего журнала на страничке редактора, здесь вы можете от души хохотать сколько угодно. Однако здесь я сама бываю редко, а потому мне жаловаться не пристало.

Пока я работаю сколько могу в домашних условиях, эти заседания для меня являются чем-то «недействительным», как любит выражаться сама Вероника. Правда, я сама не до конца понимаю значение этого выражения, как и того, зачем мне так необходимо являться сюда. Ведь ни одно мое предложение, с которыми я выступала на этих заседаниях, не было даже принято во внимание. Тем не менее Вероника уверена, что мне полезно поприсутствовать здесь хотя бы для того, чтобы мой вклад в общее дело не выбивался из общего потока и оставался в духе «Глосса», если такое понятие вообще существует.

Но как бы там ни было, сегодня я все же явилась сюда. Если не духом, то хотя бы в телесном воплощении. Неприятный привкус «Ликвид Эн-Эр-Джи» еще держится у меня где-то на корне языка. И Вероника, судя по ее пристальным взглядам и сложенным в трубочку губам, похожим сейчас на кошачью задницу, не очень довольна моим видом. Однако ей удается на одном дыхании произнести фразу: «О, Марта, как я рада видеть тебя, надеюсь, ты чувствуешь себя уже значительно лучше» — которая звучит, как старческое ворчание — и после этого начать вести собрание, то есть перейти к сути дела.

— Времена настали тяжелые, — мрачно говорит она, констатируя всем известный факт. — Скоро придут статистические данные за май и, — буду с вами жестока, но откровенна, — все говорит о том, что эти цифры — мать их! — будут на редкость неутешительными. — В этот момент начинает звонить ее телефон. — Ага… Ага… И сколько это получается?.. Нет, мне это важно, чтобы выяснить сферу влияния… Ага… В конце той недели обязательно закончим… Ага… Ага…

Пока она продолжает «агакать», я изучаю комнату и присутствующих. Несмотря на то, что сейчас времени всего без десяти девять, все здесь выглядят белыми и пушистыми. Даже наш Гай, который, без сомнения, всю ночь, как всегда, занимался тем, что прятал свою колбасу в чей-то волосатый погреб, смотрится сейчас сосредоточенным и напыщенным, как китайский мандарин, впитывающий энергию утреннего солнца.

Вероника швыряет трубку на рычаг:

— Что ж, вернемся к делу. Статистика… Сэлли уже наступает мне на пятки, отдел продаж получает плюхи от наших постоянных рекламодателей, а в этом месяце нам предстоит стать свидетелями выпуска двух пилотных номеров конкурирующих изданий.