На краю радуги - Джон Метьюз Страница 16

Когда она щелкнула «мышью», ее сообщения тут же были отправлены — без малейшего труда. Чувствуя себя всемогущей, Тори с головой погрузилась в работу и занималась сбором данных все утро. Мэтт три раза наполнял ее кружку кофе, и когда пришло время прерваться на ленч, она практически летала в облаках и от кофеина, и от удовлетворения своей работой.

— Возможно, я смогу отправить сценарий к четвергу, — радостно объявила она Мэтту, откусывая сандвич, приготовленный им для нее. — И тогда мы сможем начать съемки по расписанию. После ленча я вернусь к работе.

— А вы не можете прерваться?

Тори вздохнула:

— Как вы думаете, что я делала последние три дня?

— Собирали материал для передачи о жизни в небольшом городке. Узнали, какой приятной она может быть, какие милые здесь люди. И все в таком же духе.

Слова Мэтта заставили Тори задуматься.

— М-м… А вы знаете, это мысль!

Мэтт встал, подошел к шкафу с папками, открыл верхний ящик, из множества папок достал одну с надписью «Хансен» и вытащил из нее бело-голубую нарисованную от руки карту.

— Кстати, вот план ваших земель. Я забыл отдать его вам в субботу. — Передавая ей карту, он спросил: — Не хотите ли осмотреть свои новые владения? Для своей передачи, разумеется.

Тори подумала.

— Конечно, — наконец сказала она. — Я могу поработать над сценарием и позже. Интернет никогда не спит. — Она почувствовала неловкость и тут же пожалела о своем замечании. У нее не было намерения работать до поздней ночи в доме Мэтта.

— Мы можем надеть высокие сапоги и пойти вброд по ручью. Я покажу вам построенную бобрами плотину — у нас это одна из самых популярных туристических достопримечательностей.

Тори вышла из сети, выключила компьютер и пошла за Мэттом в сарай. Собаки приветствовали его радостным лаем и были явно разочарованы, когда он прошел мимо, едва погладив пару из них. В углу сарая он взял две пары резиновых сапог и две непромокаемые куртки и сложил все в большой рюкзак.

— Вы унаследовали примерно двадцать акров, — сообщил Мэтт, когда они миновали ряд елей и вступили на ее землю. — Все от этой тропинки до ручья и от дома до дороги принадлежит вам.

Не вдаваясь больше ни в какие объяснения, он направился к ручью. Тори последовала за ним. Хотя день и не был влажным, вездесущие москиты тучами вились над узкой тропинкой.

— Москиты здесь всегда такие злющие?

— Иногда они еще хуже, — спокойно заметил Мэтт. — У нас была относительно сухая весна. Но вот слепни в этом году действительно кошмарные. И еще помните — следует опасаться клещей.

— О Господи, я и забыла! Это они вызывают энцефалит?

— Некоторые из них. Но я прекрасно умею вытаскивать клещей.

Тори поежилась.

— А ядовитый плющ тоже есть на моей земле?

— Конечно. Он тут везде. Видите эти тройные листочки около своей ноги?

Тори рефлекторно отскочила и врезалась в Мэтта.

— Почему же Люсинда не предприняла чего-нибудь против этого ядовитого плюща?

— Он все равно вырастет снова. Кроме того, у нас тут иное отношение к природе, чем у жителей городов или даже пригородов. Вы, наверное, заметили, что большинство газонов в Старке полны одуванчиков, чертополоха и прочих сорняков. Мы не заботимся о том, чтобы иметь идеальный газон, даже если бы это и было возможно. Природа имеет свое особое совершенство, и оно состоит в том, чтобы могло расти любое растение. Даже ядовитый плющ. Конечно, мы тут не какие-нибудь экологические маньяки, чтобы оставлять сорняки на засеянных полях. Но в лесу люди все-таки стремятся сохранить все как есть.

Несколько минут они шли молча. Тори осторожно ступала по самому центру тропинки. Когда они достигли кованой железной скамьи, установленной с видом на лес, у нее вдруг возникло непонятное чувство — чувство радостного возбуждения. Ведь вся эта земля принадлежала ей!

Тори села на скамейку, чтобы полюбоваться видом своих земель. Ее сердце переполняла гордость хозяина. Это была ее земля, здесь жили ее предки, здесь они растили своих детей и передавали землю как главную ценность по наследству.

Мэтт, казалось, интуитивно понял состояние Тори и взял ее за руку.

— Ни с чем несравнимое ощущение, правда? — спросил он, усаживаясь рядом с ней.

— Да, это действительно впечатляет.

— Я вас понимаю. Моя семья живет здесь много десятилетий, а я все еще чувствую этот восторг от земли, которую унаследовал. Это дает какое-то ощущение своих корней.

— Хотела бы я чувствовать то же самое, — с тоской в голосе заметила Тори.

— Разве ваши родители не рассказывали вам о своих родных местах?

— Нет, никогда. Мама забеременела, когда ей было девятнадцать. Отец был ее возлюбленным еще в школе, но я никогда не знала его. Не думаю, что мама хотела бы выйти за него замуж, растить детей и на всю жизнь застрять в северной Миннесоте.

— Поэтому она и уехала в Нью-Йорк?

— Да. И попала как раз в такое время, когда еще можно было снять квартиру на Манхэттене, не будучи миллионером. Она сняла самую дешевую квартиру, почти без удобств. Импровизированная ванна была в кухне, прямо рядом с раковиной. Потом мы переехали на пятый этаж без лифта, где уже была горячая вода, правда, короткими периодами. Иногда мне приходилось по двадцать минут стоять в ванне с намыленной головой и ждать появления горячей воды. А когда мама получила свой первый большой гонорар как автор сценариев для рекламы, мы вдруг оказались в квартире высотного дома в Верхнем Ист-Сайде. Потом здание сделали кооперативом, и моя мама получила скидку как давний жилец. Теперь цена этой квартиры выросла в три раза.

— Вы все еще живете там?

— Да. И если мне удастся продать землю Люсинды, я смогу выкупить закладную. В этой квартире мы жили с мамой. Я не хочу оставлять ее.

— Когда умерла ваша мама, Люсинда сказала мне об этом. Незадолго до этого я тоже потерял своих родителей. Я знал вас только как угловатого подростка на фотографии, но я… Я помню, как хотел позвонить вам или написать, ну… или что-то такое, просто чтобы сказать, что я понимаю, как это больно.

— Как погибли ваши родители?

— Автомобильная авария. Была сильная метель, они столкнулись с другой машиной лоб в лоб. Мне понадобилось много времени, чтобы просто поверить, что это случилось. По ночам, когда я не мог заснуть, я продолжал прокручивать в голове все произошедшее — как другой водитель видит их и поворачивает машину. Это было бы так легко.

— После гибели родителей вы, наверное, чувствовали злость на несправедливость судьбы, — сказала Тори. — У меня, по крайней мере, было время подготовиться к смерти мамы, потому что у нее был рак. Не могу себе представить, что было бы со мной, если бы это произошло внезапно, в один момент.