Рискованное путешествие - Памела Кент Страница 16

— Пожалуйста, не разговаривайте со мной с этого вечера, — процедила она сквозь зубы. — Пожалуйста, никогда больше не обращайтесь ко мне.

Вскоре они благополучно достигли нижней палубы, и он предоставил ей одной добираться до своей каюты. Но перед тем как они расстались, его зеленые глаза заглянули в лицо девушки со смесью насмешки и снисходительности к ее юному возрасту.

— Дорогое мое дитя, — сказал он, — если это ваше желание, я обязан уважать его. Отныне и до конца путешествия с вами я буду нем как рыба. И даже если вы решите прыгнуть за борт, я не помешаю вам! — закончил он с насмешливой торжественностью.

— Спокойной ночи, мистер Уиллоугби, — с трудом выговорила Карин.

Он улыбнулся и поклонился ей.

— Чудесное прощание, — пробормотал он вскользь и отчетливо произнес затем: — Спокойной ночи, мисс Хэммонд… или, лучше, Карин, поскольку нашей замечательной дружбе пришел конец! Жаль, что знакомство оказалось столь кратким, но были моменты, которые доставили мне удовольствие. Да, истинное удовольствие!

Он стоял, как будто вспоминая эти мгновения удовольствия за краткий период их знакомства. А Карин бросилась бежать от него, ничего не видя перед собой. Кент снова поднялся на верхнюю палубу, чтобы выкурить в тишине последнюю сигарету перед сном. И пока он стоял, любуясь отражающейся в волнах лунной дорожкой, на его губах играло отдаленное подобие улыбки.

Только оказавшись в своей каюте, Карин почувствовала, какая душная сегодня ночь. Конечно, сама она крайне разгорячилась, кровь все еще буквально кипела у нее в жилах, а щеки горели жарким румянцем, хотя руки были ледяными от возмущения и злости, охвативших ее, и чувства унижения, которое подступало к сердцу, стоило ей подумать о человеке, которого она только что оставила. Но кроме того, воздух в каюте был жарким и душным, и, взглянув на термометр, она поняла, что сегодня действительно необычайно жаркая и влажная ночь. Возможно, самая жаркая за все время их путешествия.

Присев на кровать, девушка сбросила туфли. У нее всегда побаливали ноги, когда приходилось подолгу носить туфли на высоком каблуке, а сегодня она довольно долго была на ногах. В результате Карин заработала себе горящие подошвы, высокую температуру, да и горло пересохло и болело, судорожно сжимаясь от ощущения своего полного бессилия. Душу наполняло незнакомое прежде чувство вялого отвращения и недовольства собой, природу которого она совершенно не могла понять. Ведь утром ей уже не придется утруждать себя даже вежливым приветствием в адрес Кента Уиллоугби, когда они встретятся, и он тоже будет наслаждаться такой же свободой от светских обязанностей и правом не замечать ее! Одна эта мысль давила на нее, словно тяжелое влажное одеяло.

Подумав об этом, девушка решила принять душ, Она разделась и отправилась в ванную и вскоре появилась оттуда, освеженная и одетая в самый тонкий халатик поверх невесомой ночной рубашки. Карин уселась у иллюминатора, глядя на море, объятое чарующей прелестью звездной ночи.

Еще не было двенадцати, и в этот самый момент миссис Мейкпис от души наслаждалась в капитанской каюте, где вечеринка для небольшого круга избранных пассажиров была в самом разгаре. Карин тоже получила приглашение на эту вечеринку — в последние дни капитан стал воспринимать ее как весьма эксцентричную особу, понять которую не мог, но за которой с интересом наблюдал. Он был удивлен тем, что, хотя их путешествие подходило к концу, девушка так ни в кого и не влюбилась, при том что на борту находилось несколько завидных и достойных женихов. Карин отказалась от приглашения, однако сейчас она пожалела, что убежала сразу после обеда, вместо того чтобы остаться с миссис Мейкпис и оценить гостеприимство капитана.

Карин не могла понять, как могла позволить Кенту с такой бесцеремонностью и пренебрежением разговаривать с собой. И это при ее-то гордости! Сравнивать ее с женщиной, которую он когда-то любил, — вполне возможно, что и сейчас любит! — а затем на все лады доказывать ей, что она и в подметки не годится этой женщине, мог только совершенно невоспитанный, бесчувственный и жестокий человек. А она уже часто, даже слишком часто замечала, что Кент Уиллоугби обожает ставить людей в невыгодное положение. Его себялюбивая, жестокая натура подобна каменной стене, о которую любой, подобно ей самой, может разбиться.

Вместо того чтобы вежливо отойти в сторону и позволить ей уйти без оскорблений, он упрямо стоял на ее пути и довел до того, что она чуть не плакала от негодования после того, как он разорвал с ней отношения.

И ради чего? Только чтобы позабавиться и развлечься за ее счет, решила Карин.

Разгоряченная еще больше, чем после душа, не ощущая ни струйки воздуха, которая могла бы проникнуть в каюту через иллюминатор, не испытывая ни малейшего облегчения от бесполезно жужжащего на потолке вентилятора, Карин чувствовала, что ее до головной боли терзает оскорбленное самолюбие. Она смочила виски одеколоном, приняла две таблетки аспирина и, расхаживая по каюте, пришла к выводу, что из всех мужчин, которые ей не нравились, — а их было не так уж много — Кент Уиллоугби вызывал в ней откровенную ненависть. Она ненавидела в нем все, особенно его высокомерие. Казалось, его ничто не способно лишить самообладания, даже полученная от женщины пощечина. О, его глаза опасно сверкали, но он не выразил никаких признаков гнева, только ледяное презрение. Карин раздражал его безупречный внешний вид — и это при жаре, которая изо дня в день только росла! — его гладкое, сытое самодовольство — как мало затронуло его заявление, что она больше не желает с ним разговаривать! — и его отчужденность, высокомерие и недоступность.

Теперь, когда она узнала о существовании красавицы Сары, Карин отлично понимала, почему, когда дело доходило до женщин, Кент мог чувствовать себя словно защищенным надежной броней, предохраняющей его от женской лести и навязчивости, от любого влияния, которое могла произвести на него любая представительница женского пола. В свое время его угораздило попасть на удочку одной из них и влюбиться, но теперь опасность этого рода ему не грозила.

Он был в полной безопасности из-за Сары, которая вышла замуж за другого и оставила в душе Кента неизгладимый след… что доказывало, что эта Сара обладала некоторым благоразумием, что, впрочем, не имело отношения к прошлому. Прошлое осталось навсегда с Кентом Уиллоугби, оберегая его от цепкой хватки любительниц приключений, от женщин, которым, возможно, и удалось бы очеловечить его, и от рыжеволосой двадцатидвухлетней девушки, которая имела какое-то сходство с несравненной дебютанткой.

Уже готовясь скользнуть под простыню, Карин мстительно сказала самой себе, что ненавидит и Сару… но затем, уже засыпая, внезапно спросила себя почему.

Что сделала ей Сара?

Наверное, прошло часа два или три, когда она проснулась, несмотря на принятое снотворное, проснулась совершенно неожиданно и почувствовала, что в каюте стало просто невыносимо. Было не только жарко, как в топке, — сам воздух имел какой-то едкий привкус.

Этот запах ужасно напоминал запах пожара, и при мысли о том, что их лайнер загорелся, Карин вскочила с постели, набросила халат и подбежала к двери.