Только дружба? - Стелла Фуллмер Страница 16

— Ты ее не упрекаешь? — недоверчиво переспросила Девон. — Ушам своим не верю! Я, знаешь ли пока не настолько истосковалась по мужскому вниманию, чтобы растаять от нескольких лестных слов! Я всего лишь высказала беспристрастное наблюдение.

— Беспристрастное, как же!

— Да, черт возьми, я более объективна, чем ты! Что это ты хмуришься?

— Да вот пытаюсь понять, как у тебя язык повернулся назвать Сару «мамочкой» при Джонни.

Интересно, он на самом деле бестолковый или притворяется ей назло? — подумала Девон.

— Но она же и есть его мать! Это не секрет!

— Ты хочешь сказать, что Джонни знает? — Паркер нахмурился еще сильнее.

— Конечно. То есть он понимает это, насколько может понять ребенок его возраста. Мне бы и хотелось быть его матерью, но ведь это не так. Я не настолько эгоистична или глупа, чтобы лгать ребенку! — с жаром воскликнула Девон. — Если кто-то принимает меня за мать Джонни, я никогда не разубеждаю, но если меня спросят напрямик...

— То есть если бы я спросил?..

— Я, конечно, тебе ответила бы. Но ведь ты не спрашивал. Насколько я помню, за последние два года мы с тобой вообще мало общались.

Девон впервые видела, как Паркер растерялся, не находя слов. Наконец он взорвался:

— А ты чего ожидала?!

— Будь любезен, говори потише.

Куда там!

— Если ты согласна шептать в своем доме, — продолжал кипятиться Паркер, — то я не собираюсь!

— Будь этот дом твоим — ради Бога, ори сколько угодно. Но он мой, хотя ты ведешь себя так, словно ты здесь хозяин.

Паркер небрежно отмахнулся.

— Твой дом, мой дом, разве в этом дело? Дело в том, что ты даже не сказала мне, что беременна! И это притом, что я считался твоим лучшим другом!

— Наверное, я не сказала тебе потому, что никогда не была беременной. Не моя вина, что ты поспешил вынести мне приговор.

Паркер со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Нет, вы только подумайте! Я пытался поддержать тебя, а ты меня словно холодной водой окатила. Помню, ты улыбнулась этой своей покровительственной улыбочкой, от которой я сразу почувствовал себя никчемным, и спряталась за бутылочкой с молочной смесью!

— Но ты и есть мужчина и от тебя мало толку.

— Однако сейчас ты уже не спрячешься от меня за детской бутылочкой.

— Это угроза? — Девон воинственно вскинула голову.

Она с ужасом услышала в собственном голосе хрипловатые нотки, из-за которых вопрос превратился в приглашение.

— Нет, не угроза, просто наблюдение.

— В таком случае, лучше держи свои наблюдения при себе, а заодно и руки. Не знаю, что за игру ты ведешь...

— Знаешь, я все гадал, почему ты не кормила ребенка грудью.

Задумчивый взгляд Паркера остановился на упомянутой части тела. Девон инстинктивно захотелось прикрыться руками, она сдержалась, но для этого ей понадобилось напрячь всю волю. Девон вздохнула.

— Ну вот, теперь ты знаешь.

— Теперь знаю.

Что ж, пусть, подумала Девон, главное, чтобы он не узнал другого: какая буря поднялась в моей крови.

— Сара, наверное, гадает, спим ли мы вместе.

Судя по тону, Паркеру хотелось, чтобы так и было. Девон готова была его задушить. Она взглянула на его шею и представила, как обхватывает ее пальцами... Жажда крови внезапно сменилась совсем другой, куда более опасной жаждой.

— Интересно, почему? — насмешливо протянула она.

— Я рассудил, что уж лучше пусть ты будешь волноваться из-за того, что я скажу или сделаю, чем расстраиваться из-за Джонни. Звук мотора их машины поверг тебя в панику.

От возмущения Девон даже забыла, что собиралась говорить шепотом.

— Даже если ты лапал меня из чисто альтруистических побуждений, суть дела от этого не меняется: ты меня лапал!

— Ну... я бы так не сказал. Мне удалось тебя отвлечь, но чтобы «лапать»... Мне больше нравится другое слово — ласкать. А ласкал я тебя потому, что не мог сделать того, чего мне на самом деле хотелось. — Насмешливая улыбка сбежала с его лица. — А ты не хочешь спросить, чего именно?

— Нет! — Девон отчаянно замотала головой. Послышались шаги. — Хватит, замолчи, они возвращаются!

Глядя, как Джонни устраивают в машине, Девон с грустью думала, что в этот раз малыш вернется, но уже в следующий она, наверное, попрощается с ним насовсем. Думать об этом было так больно, что Девон, не дожидаясь, пока машина отъедет, бросилась в дом. Едва она вошла в кухню, как туда же вбежала запыхавшаяся Сара.

— Я... я забыла сумку.

В подтверждение своих слов она показала Девон изящную сумочку из крокодиловой кожи, такую маленькую, что в ней не уместилась бы даже расческа. Но следующие слова племянницы явно были рассчитаны на то, чтобы причинить боль, и Девон поняла, что сумочка — только предлог.

— Тетя Девон, я же не бессердечная, я понимаю, как тебе тяжело терять ребенка. — Сара театрально вздохнула. — Но я его мать. Когда-нибудь, когда у тебя будут свои дети... — Она ахнула и поднесла руку ко рту, словно спохватившись. — Прости, я совсем забыла, ведь ты не можешь иметь детей...

— Да, не могу.

В прекрасных голубых глазах Сары промелькнуло нечто похожее на раскаяние, но затем она, по-видимому, вспомнила, как бесстыдно Девон монополизировала внимание обоих мужчин.

— Паркер знает?

— Знает — что?

— Что ты не можешь иметь детей?

— Ему незачем об этом знать, — безучастно проронила Девон, гадая, когда же Сара, наконец решит, что вонзила нож в рану достаточно глубоко.

— Значит, вы с ним не любовники?

Девон, конечно, любила честность, но не настолько, чтобы доставить Саре удовольствие прямым ответом.

— Я не зачитываю каждому своему любовнику выписку из своей медицинской карточки, — отрезала она.

— И еще одно, тетя Девон. Мне показалось, Паркер был немного смущен, когда ты бросилась ему на шею. Я говорю это только...

— Только по доброте душевной, — сухо подсказала Девон, — я понимаю. Мне приятна твоя забота, но, честное слово, Сара, еще не придумано такой ситуации, которая могла бы смутить Паркера. Рассердить, раздосадовать, привести в бешенство — да, но смутить — нет!

— Ты так хорошо меня знаешь.

Сара чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав прямо над ухом голос Паркера. Короткой фразы было достаточно, чтобы Девон безошибочно уловила в его тоне все признаки раздражения. Сара круто развернулась к Паркеру, но самая чарующая из ее отработанных улыбок увяла на губах, как только она прочла в его глазах презрение и ярость.