В огнях Бродвея - Лесли Энн Роуз Страница 16

— Не уверен, что тебе понравится моя история.

— Не все истории нравятся, но все достойны быть услышанными, — заметила Диана, кладя ладонь поверх руки Эммета.

— Я стал полицейским, потому что меня попросил об этом отец, — начал он, увидев в глазах Дианы искреннюю заинтересовать и желание выслушать его. — Перед смертью он позвал меня и выразил свою последнюю волю.

— О боже, Эммет! — выдохнула Диана.

Ей стало нестерпимо жаль его, и она едва удержалась, чтобы не обнять Эммета. Признание явно причиняло ему боль, но он не останавливался.

— Он был главой преступного клана, выросшего из обычной уличной банды. По слухам, они держали в страхе целый район. Нельзя плохо отзываться о родителях, тем более если их уже нет в живых, но руки моего отца были по локоть в крови. Моя мать погибла в перестрелке, смертельно раненная шальной пулей. До конца своих дней отец винил в ее смерти себя. Мне было всего пять, когда мамы не стало, но я до сих пор помню ее печальные глаза, полные страха за наши жизни. Она умоляла отца завязать, уехать подальше от Нью-Йорка. Отец пообещал, что порвет с криминалом, но сказать это было гораздо проще, чем сделать. Ему угрожали, терроризировали ночными звонками и анонимными письмами…

А потом погибла мама, и все потеряло смысл. У отца всегда были деньги, но никогда не было свободы и спокойствия. Соседи его боялись, однако не любили. Мальчишки в школе меня никогда не дразнили, но и не играли со мной. Казалось, нас с отцом отделяла от остального мира невидимая стена из страха. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы ты меня боялась?

Диана кивнула. Ее глаза были полны слез, но она не прерывала Эммета, понимая, что обязана выслушать его до конца. Ей было тяжело и больно слушать рассказ о несчастном одиноком ребенке, но она понимала, что этот самый ребенок уже вырос и теперь сидит рядом с ней. Он уже не маленький мальчик, а взрослый мужчина, но ему все так же нужны поддержка и понимание.

— Эта квартира — все, что я согласился принять после смерти отца. Мне не хотелось пачкать руки о те деньги, что были заработаны кровью. Не знаю, что с ними стало. Возможно, они так и лежат на банковском счете, который отец открыл на мое имя незадолго до смерти. Мы никогда здесь не жили. Отец любил Сохо и всегда мечтал жить среди артистической богемы, но… не успел. Вот и вся история. Теперь я служу в полиции и борюсь с такими, как мой отец.

— Эммет, это очень благородно.

Диана была слишком потрясена услышанным и не могла выразить всю гамму чувств, которые обуревали ее. Раньше она не могла объяснить себе, что именно ее привлекает в Эммете. Теперь же она различала в его взгляде глубоко запрятанную боль и готовность прийти на помощь тем, кто в ней нуждался. Диана впервые встретила человека, для которого чувство долга стояло едва ли не на первом месте. Эммет заслуживал не только уважения и восхищения, но и любви, которой он был обделен в жизни.

Однако Диана чувствовала себя неспособной одарить Эммета той любовью, которой, по ее мнению, он достоин. Она была слишком испорчена и ожесточена. За годы, отданные шоу-бизнесу, Диана стала циничной и расчетливой. Пусть Эммет не желал в это верить, но она-то знала, какие ужасные мысли посещали ее время от времени.

Эммет был чист душой, как ребенок. Даже служба в полиции и ежедневные встречи с худшими представителями рода человеческого не лишили его наивного взгляда на жизнь, способности радоваться каждой мелочи и удивляться самым обыденным вещам, мимо которых Диана прошла бы, не заметив.

Она горько разрыдалась.

— Что случилось? — заволновался Эммет. — Я так и знал, что не стоит рассказывать тебе о своих родителях. Уверяю, я не такой.

— Я знаю, знаю… — Диана всхлипнула.

— Тогда почему ты разревелась? Считаешь меня чудовищем? Чудовище могло породить только себе подобное.

— Нет, Эммет, это я чудовище.

— Диана, что за глупости? Какое из тебя чудовище?

— У меня была прекрасная семья, любящие родители, а я… я посылаю им открытки только на Рождество и звоню пару раз в месяц.

— Ты была занята.

— Чем?!! Думаешь, я с утра до ночи пропадала в театре? Нет, я порхала по жизни как бабочка. Работа доставляла мне удовольствие.

— Это же замечательно. Ты занималась своим делом. Не наговаривай на себя. Даже если ты и была невнимательна к своей семье, то это не означает, что ты заслужила персональный котел в аду в наказание.

— Эммет, если бы ты знал, какая я была злая! Причиной скольких страданий я была!

— Если ты о мужчинах, то поверь мне, многие это заслужили.

— Многие, но не все. Обычный клерк мог достать для меня хоть звезду с неба, но не заслужить и половины того, что досталось бы обладателю солидного банковского счета.

— Диана, ты излишне самокритична. Уверен, что если бы ты по-настоящему полюбила мужчину, то в последнюю очередь заглянула бы в его кошелек. Ты ведь сидишь сейчас рядом со мной, хотя я обычный полицейский.

— Это потому что мы познакомились в трудный для меня момент. Я была растеряна и расстроена. Казалось, земля уплыла из-под моих ног…

— И ты забыла, что на самом деле ты стерва? — усмехнулся Эммет.

— Я на самом деле стерва. Почему ты отказываешься в это верить?

— Потому что я вижу, какая ты. Ты талантливая актриса и с блеском можешь сыграть любую роль. Но меня тебе не удастся обмануть. Я навидался на своем веку всяких негодяев, и, поверь мне, ты по сравнению с ними — ангел с белоснежными крылышками за спиной. Так что прекращай разводить сырость, и пошли спать. По-моему, мы засиделись.

— Эммет… — Диана посмотрела ему в глаза и, прижав руку к груди, произнесла: — Я не хочу сделать тебе больно.

— Я знаю.