Двойной сюрприз - Кира Морриган Страница 16

– Вчетвером? – Андреас с удивлением поднял бровь.

– Ну да. Таким хорошо выходить замуж за близнецов. Тут уж если кого и спутаешь, ничего страшного.

– Что-то ты не то несешь, по-моему, – спокойно сказал Андреас. – Перебрал лишнего?

Джек засмеялся:

– Да, наверное. Но если говорить серьезно – неужели ты не согласен со мной? Двойняшки прекрасны. Они славные девочки, хорошие работницы. Наверняка интересные подруги. Сообразительные, веселые, неглупые. Андреас, пойми, они все делают вместе. Всю жизнь провели бок о бок друг с другом. Учились вместе. Работают вместе, и, кажется, не собираются это менять. Они даже одеваются абсолютно одинаково! Всегда. Везде. Оно тебе надо? Оно оказывается ненужным никому, решительно никому.

– Почему? – тупо спросил Андреас.

– Потому что ты будешь бессилен определиться, которая из них тебе нравится? – игриво прищурился Джек.

– Прекрати.

– Как скажешь. Но тебе будет нравиться строить отношения с девушкой, которая существует в двух экземплярах?

– Есть же между ними какое-то различие.

– Есть, – согласился Джек миролюбиво, – вот только пока сестренки этого еще никак не проявили. Не умеют или не хотят. Это ведь тоже труд… Зачем что-то менять, когда можно плыть по течению?

– Неужели им никогда не хотелось найти свою любовь?

– Поговори с ними сам, вот и узнаешь, – предложил Джек. – Я так думаю, это все потому, что родители всячески поощряли их одинаковость. Вначале это было удобно, потом стало привычкой. Привычное и знакомое всегда лучше, чем неизвестность. Зачем им любовь? По-моему, двойняшки влюблены друг в друга и прекрасно себя чувствуют в этом качестве. Наверное, они даже не понимают, что что-то идет не так. И почему каждый новый поклонник со временем переходит в разряд старых добрых приятелей, с которыми почему-то «не сложилось».

Андреас поднялся со своего места, оставил стакан на подоконнике и отправился на поиски Кирстен и Черстин.

Девчонки на кухне выкладывали остатки пирожных в вазочку, Черстин облизывала пальцы, перепачканные во взбитых сливках.

– Еще раз огромное спасибо тебе за картину, – встрепенулась она, увидев Андреаса. – Очень нравится. Правда, не могу понять, кого мне напоминает эта лесная девушка…

– Как насчет тебя самой? – предположил Андреас.

– Меня?! – Черстин рассмеялась. – Куда мне. Она такая воздушная, нежная и возвышенная…

– А ты, выходит, грубая и неизящная?

– Ну, не думаю, чтобы все было так плохо. Но, на мой взгляд, до картины мне далеко…

– А вот мне показалось, что эту картину вполне могли писать именно с тебя, – серьезно сказал Андреас.

Его лирическое признание прервала Кирстен, примчавшаяся на кухню с возгласами о том, что пора бы уже и торт нести.

– У вас есть и торт? – удивился Андреас.

Кирстен кивнула и полезла в холодильник, продолжая при этом рассказывать:

– Мы решили, что с таким количеством людей лучше всего будет организовать фуршет. Закуски, фрукты, напитки. Но Черстин, как дитя малое, до сих пор не может обойтись без торта.

– И сорок восемь свечей? – ехидно поинтересовался Джек, который возник на пороге, словно из ниоткуда…

– Ну, какие могут быть свечи? – возмутилась Кирстен. – Да и где мы возьмем столько свечей…

– Да, – кивнул Андреас, желая поддержать подругу, – а если вы возьмете такие свечи, какие есть у вас в магазине – низкие, толстые, – то торт вам придется печь размером с собственный диван.

– Два дивана.

– Размером с гостиную.

– Мы пекли торт не сами…

– Внимание! Внимание, это подделка! Ребята, нас развели!

– Это покупной торт, но он очень свежий и вкусный!

– Придется проверить…

– Это медовый бисквит, – объяснила Черстин, – а крем – из сметаны с черносливом.

Кирстен с большой осторожностью извлекла, наконец, из холодильника торт. Он уже был без коробки, с трудом умещался на подносе. Кирстен пришлось удерживать его двумя руками.

– Давай я помогу? – предложил Андреас.

– Нет, я!

Черстин подхватила с другой стороны поднос обеими руками. С торжественными лицами сестренки потащили лакомство в комнату.

Там под восторженные возгласы торт был разрезан, разложен на тарелочки. Ложки достались не всем, но это никого не смутило. Вечеринка вступила в самую неофициальную и расслабленную фазу…

Каждый занимался своим делом. Кто-то ел торт, кто-то пытался опустошить бутылки, в которых еще оставалось спиртное, Джек периодически открывал окно, чтобы проветрить, а мгновенно замерзающие девчонки с визгом и воплями скрывались в коридоре или воевали за право закрыть окно.

Наконец Черстин устроилась со своим тортом на подоконнике, чтобы уцелело стекло, остался целым и невредимым Джек, а соседи не вызвали полицию, ибо музыка становилась все громче. Кое-кто уже танцевал посреди гостиной. Причем одновременно пытались танцевать и медленные, и быстрые танцы. Кажется, «АББА» годилась для чего угодно…

– Андреас, ты не мог бы принести мне еще торта?

Черстин протянула свою тарелку Андреасу и продолжила беседовать с одной из подружек. Андреас отправился на поиски торта, обнаружил, что в гостиной его уже нет. Не было его и в коридоре. К счастью, в спальне не было тоже.

Торт обнаружился в ванной. Его поставили на стиральную машину. Очевидно, кому-то было лень донести торт до кухни, или же были перепутаны помещения.

Со вздохом Андреас отконвоировал торт на кухню, не нашел выключатель, на ощупь попытался отрезать еще кусок.

И тут с подоконника до него донесся едва слышный всхлип.

Нет, звук шел откуда-то ниже. Кажется, с пола…

Андреас извлек из кармана мобильный телефон, посветил встроенным фонариком.

– Кирстен? А что ты тут делаешь?

– Я тут живу, – всхлипнула она снова.

– Это-то понятно… Зачем ты тут сидишь?

– Хочется, вот и сижу… – новый всхлип.

– Давай-ка, поднимайся, – велел Андреас, – это не дело, сидеть тут и хлюпать носом в собственный день рождения.

Кирстен послушно поднялась, но только затем, чтобы переместиться на ближайшую горизонтальную поверхность, то есть взгромоздиться на кухонный стол.

– Кирстен, что с тобой?

– Н-н-ничего…

– Ты что, пьяна?

– А почему ты так решил?

– Ну, зачем адекватной девушке в собственный день рождения скрываться на кухне и плакать там украдкой от всех, – хмыкнул Андреас.

– Подумаешь…