Пленник - Кэрин Монк Страница 16

– Вы тушите мясо?

– Бараньи потроха, – ответила Юнис. – Но они еще не готовы. Я их проверну в мясорубке и сделаю бараньи рубцы. К обеду будут готовы.

– А что в другой кастрюле? – Рубцы – это, конечно, хорошо, но Хейдону хотелось чего-нибудь более существенного.

– Держись от той кастрюли подальше, парень, – со смехом проговорил Оливер. – А не то целая дюжина блестящих глазок подмигнет тебе.

Хейдон с удивлением посмотрел на Оливера:

– Что за глазки?..

– Он про рыбьи головы, – пояснила Юнис, с неодобрением взглянув на Оливера. – Получится чудесный рыбный суп. Я решила, что будет неплохо для разнообразия.

– Да, это очень разумно, – кивнул Хейдон. – Скажите, а у вас, случайно, нет ромштекса или хотя бы цыпленка? – При этих словах его рот наполнился слюной.

– К сожалению, нет. Сегодня среда.

– Среда? – переспросил Хейдон, весьма озадаченный таким ответом.

– По средам у нас не бывает мяса. Кроме потрохов, конечно, – объяснила Юнис.

– Понятно, – кивнул Хейдон, хотя ничего не понял.

– Вечером будут пикша и рубцы с ботвой и горохом, – продолжала Юнис. – А завтра вечером – рыбный суп. В субботу я постараюсь найти дешевое мясо и потушу его с пастернаком, капустой и картошкой. В воскресенье из того, что останется, сделаю тушенку с клецками, а в понедельник превращу эту тушенку в отличный суп. Ко вторнику опять куплю кусок мяса, может, найду обрезки с шеи ягнят или говяжьи хвосты, мясник продает их очень дешево. Как бы то ни было, этим мне придется накормить десять человек, вернее, одиннадцать, если считать вас. Вот почему к вечеру среды не остается мяса – днем мы доедаем то, что я наготовила во вторник.

Хейдон был совершенно незнаком со своим кухонным хозяйством, он привык, что три раза в день ему подают мясные и рыбные блюда, а остальное его не интересовало. Что же касается закупки дешевых обрезков мяса и всего прочего, то он об этом впервые услышал.

Юнис заметила, что Хейдон погрустнел, и пожалела его.

– Но это не значит, что вам придется голодать, милорд. Через несколько минут будут готовы овсяные лепешки, и еще у меня есть масло и острый сыр. Так что вы можете пока подкрепиться.

– Садись-ка на стул, парень, – предложил Оливер; он только что закончил потрошить последнюю рыбину. – У тебя такой вид, как будто ты вот-вот упадешь.

Подобрав плед, Хейдон сел. Он решил, что лепешки с сыром действительно помогут дождаться пикши и рубцов.

– Где мисс Макфейл?

– Повела детей смотреть картины, – ответил Дорин. – Она любит раз в неделю водить их в картинную галерею.

– Мисс Женевьева считает, что им полезно смотреть на искусство, – проворчал Оливер, промывавший выпотрошенных рыб в лохани. – Она болтает всякие глупости, например, утверждает, что это поможет им увидеть мир вокруг себя.

– Не знаю, зачем для этого смотреть на картины, – заметила Юнис. Натерев противень куском сала, она выложила лепешки на блестящую поверхность. – Все, что для этого надо, – просто открыть глаза. А они и рады уйти из дома, хотя лучше бы помогали мне стирать белье.

– Юнис, ты так говоришь только потому, что когда-то жила в доме, где было полно картин, – возразила Дорин. – А вот я не знала, что бывают такие красивые вещи, пока мисс Женевьева не сводила меня в эту галерею. Мисс Женевьева хочет, чтобы дети знали, что на свете есть много другого, помимо того, что они видят вокруг себя, – есть большие корабли, ангелы, сражения… и все прочее.

– Ангелы?! – Юнис рассмеялась. Твои ангелы летают полуголые, выставляют свои задницы, чтобы все их видели. По-моему, это стыд и, уж конечно, не зрелище для детей.

– А сколько детей у мисс Макфейл? – полюбопытствовал Хейдон.

– Вместе с Джеком шесть, – ответила Дорин. – Три девочки и три мальчика.

– Кто-нибудь из них собственный ее ребенок? – Хотя Женевьева была не замужем, Хейдону вдруг пришло в голову, что она, возможно, родила внебрачного ребенка.

Оливер весело рассмеялся, и из уголков его глаз разбежались морщинки.

– Знаешь, парень, если ты ее спросишь об этом, она скажет, что эти дети ее собственные. И она будет права. Но если спросишь, сколько из них она родила, то ответ будет такой: ни одного.

– Вообще-то ее можно считать матерью Джейми, – заметила Юнис, поставив перед Хейдоном тарелку с лепешками и куском сыра. – Она взяла его, когда он был грудным младенцем.

– Да, верно, – кивнула Дорин. – Если бы не она, малыш бы умер. И никому до этого не было бы дела.

Хейдон отрезал кусочек сыра и положил на лепешку.

– А кто же его родители? – спросил он.

– Джейми – незаконный сын ее покойного отца, виконта Бринли, и их горничной, – объяснил Оливер. – И никому не было дела до внебрачного сына горничной.

– Но отец Женевьевы наверняка бы о нем позаботился, – возразил Хейдон.

– Он умер до того, как родился ребенок, – ответила Юнис. – Если бы был жив, то, может, и обеспечил бы бедную Кору и крошку Джеймса.

– Или вышвырнул бы ее и сказал, что это не его дело, – проворчала Дорин. – Мужчины всегда говорят красивые слова, когда стараются залезть девушке под юбку, но сразу заводят другую песню, когда обнаруживают, что кое-что там оставили.

– Кора была очень хорошенькая, – отозвалась Юнис. – Рыжие волосы, как огонь, а глаза смеются… Я тогда служила у лорда Дунбара и иногда встречала ее на рынке. Неудивительно, что виконт затащил ее к себе в постель.

– Вот был сюрприз для мачехи мисс Женевьевы, когда после смерти мужа она узнала, что горничная носит его ребенка, – сказала Дорин. – Она выгнала Кору из дома и даже не подумала о том, чтобы хоть чем-нибудь помочь бедняжке.

– Такой был скандал!.. – Юнис выложила на противень новые лепешки. – В Инверари тогда только об этом и говорили. Конечно, ни в один уважаемый дом бедную девушку не взяли. И она уехала. Многие думали, что у нее где-то есть родственники, но если и так, то ей там не разрешили остаться, потому что через несколько недель она вернулась, уже круглая, как арбуз, и совсем без денег. А потом она стащила лепешку и несколько яблок, и ее приговорили к двум месяцам тюрьмы.

Хейдон так удивился, что даже перестал жевать.

– Посадили в тюрьму беременную женщину из-за того, что она стащила насколько яблок?

– Что, парень, удивляешься? Такое у нас здесь правосудие. – Оливер сокрушенно покачал головой.

– А что было потом?

– Так вот, Кора знала, что у мисс Женевьевы доброе сердце, и написала ей записку, – продолжала Юнис. – И когда мисс Женевьева пришла, Кора молила о прощении и просила, чтобы та взяла к себе ребенка, когда он родится.