Позови меня, любовь - Юджиния Райли Страница 16

С помощью подруги девушка быстро надела сложный костюм воинствующей девы из скандинавской мифологии. Через пару минут обе, уже в полной готовности, разглядывали себя в зеркале. На них были сверкающие крылатые шлемы, свободно струящиеся белые хитоны, прикрытые серебристой кольчугой. Распущенные волосы разбросаны по плечам.

— Вид у нас самый идиотский, — констатировала Белла.

Дикси рассмеялась.

— Правда. — Она протянула Белле копье. — Если опять закружится голова, опирайся на него. Жаль, что мы выходим на сцену из противоположных кулис, а то я бы тебе помогла.

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — храбро заявила Белла.

Девушки выбежали из гримерной и за кулисами разошлись в разные стороны. Белла заняла нужную позицию у боковой кулисы как раз на последних нотах дуэта Дейли и Бернард. Загремели аплодисменты, затем погас свет и заработал хрустальный шар. Белла покрепче ухватила копье и ринулась вперед мимо уходящей со сцены Анны Марии, с трудом шагающей в пышном платье времен итальянского Ренессанса.

Не пройдя и нескольких шагов, Белла затопталась на месте. Голова закружилась пуще прежнего. Белла ощутила, что опять теряет контроль над своим телом и сознанием. По сцене кругами вращались тысячи разноцветных бликов, и послышался вдруг упоительный, зовущий голос Жака, исполнявшего «Старую милую песню любви»:

Просто песня на закате

В теплых сумерках земли

Прилетит из ниоткуда

И заполнит все собой.

Пусть сердца за день устали,

Накопили боль и грусть,

Звуки нежные вернутся

В теплых сумерках земли

Песни милой, песни старой,

Вечной песни о любви.

Белла немного пришла в себя и обнаружила, что стоит на той сцене с бордовым занавесом, где она уже была накануне вечером!

Девушка стояла под аркой авансцены, и перед ней волновался смеющийся викторианский зрительный зал. Сзади неслось пение знакомого тенора. Белла повернулась и увидела Жака Лефевра в роскошном черно-алом наряде тореадора. Певец ничем не напоминал призрака. Он смотрел на внезапную пришелицу с явным изумлением, хотя и не прерывал пение — он как раз исполнял знаменитую арию тореадора. Задник за спиной Жака изображал испанскую деревенскую таверну, а рядом с певцом стояли и сидели за столами с кубками в руках хористы в испанских костюмах. Среди них не было ни единого знакомого лица!

Хохот в зале усиливался; Белла держалась из последних сил — только бы не упасть в обморок! Боже правый, что творится?! И хороша же она сейчас — в костюме валькирии из Валгаллы попала в испанскую деревню!

Она продолжала беспомощно стоять на сцене, будто приросла к месту, Жак Лефевр наконец оборвал арию и изумленно уставился на нее. Оркестр несогласно умолк. Поводя головой из стороны в сторону, Белла видела сотни устремленных на нее любопытных глаз. С ужасом она почувствовала, что ее вот-вот стошнит…

Перепуганная до смерти, не чуя под собой ног, она кинулась за кулисы.

— Юная леди, что вы, черт возьми, здесь делаете?

За кулисами Белла, уронив копье, совершенно обессиленная, присела на старинный сундук. Возле нее суетился темноволосый и темноглазый коротышка, на котором был уморительно старомодный черный сюртук с бархатным воротником-шалькой, канареечно-желтый атласный жилет с массивной золотой цепью часов и полосатые брюки. Багровый от ярости, коротышка топал ногами и тряс мизинцем у ее лица — почему-то именно мизинец казался ему самым грозным пальцем. Будь это в другой ситуации, Белла бы рассмеялась и сравнила сердитого коротышку с заводной куклой. Но поскольку она была по-прежнему на грани обморока, то лишь униженно залепетала:

— Сэр, я… я не по-понимаю, что вы от меня хо-хотите… Я даже не знаю, где я…

— О-о, стало быть, юная леди изволит быть лунатиком, а театр из-за нее должен страдать! — шипел человечек. — Да как вы посмели вторгнуться на сцену подобным возмутительным образом! Или вы считаете, что добьетесь роли в опере, если непрошено ввалитесь на сцену в этаком диком наряде? Блеснули, нечего сказать! Видно, вы одна из тех бесстыжих вертихвосток, которые готовы пойди на что угодно, лишь бы привлечь внимание Жака Лефевра!

Белла навострила уши. Выходит, она находится там, где Жак Лефевр существует реально. Во-первых, она сама только что видела его в костюме тореадора — и в нем не было и намека на призрачность. Во-вторых, для этого человечка Жак тоже материален. Господи, ведь это может значить только одно…

— Итак, юная леди, — не унимался коротышка, — будем молчать или все-таки объяснитесь?

Белла продолжала оторопело смотреть сквозь него. Наконец до ее смутного сознания мало-помалу стали доходить звуки музыки со сцены. Она слышала, как Лефевр повторяет «Песню тореадора» с самого начала. Так где же она? И что с ней происходит?

— Наглость! — возмущался коротышка. — Как вы смеете игнорировать мои вопросы! Ладно, не хотите добром, тогда я зову констебля, чтоб он выяснил вашу личность и вышвырнул вон из театра!

Слово «констебль» привлекло внимание девушки и мигом вывело ее из транса.

— — Нет, погодите! — всполошилась Белла. — Не надо полиции! Простите меня, я совсем не собиралась помешать представлению. Просто заблудилась, потеряла ориентацию…

Коротышка немного поутих и озадаченно прищурился.

— Послушать вас, так вы невинная заблудшая овечка, — сказал он.

В этот момент обоих отвлек грохот аплодисментов. Через несколько секунд за кулисы стремительно зашел со сцены высокий мужчина. И снова Белла — уже в который раз! — оказалась совсем рядом с Жаком Лефевром.

Но тенор, только что раскланявшийся на сцене после исполнения арии тореадора, определенно не был призраком! Он остановился рядом с коротышкой и смотрел на девушку. Его пристальный взгляд был полон любопытства и чувственного, чисто мужского интереса. Она заробела пуще прежнего.

Ей было трудно поверить, что все происходящее не сон.

Божественно сложенный, высокий, стройный, с правильными чертами лица и здоровой кожей, Жак был очень хорош в черно-алом костюме тореадора. Густые темно-каштановые волосы его чуть блестели. Белла жадно впитывала все подробности его облика — впервые она видела Лефевра близко и отчетливо. Его руки, загорелые, с длинными пальцами и ухоженными ногтями, так и приковали ее взгляд. Она представила, как эти прекрасные крепкие руки касаются ее, и у нее перехватило дыхание. Она застыла от удивления: неужели он вызвал в ней такую бурю эмоций?

Белла рискнула еще разок взглянуть ему в лицо и уловила насмешливую улыбку в чуть прищуренных глазах. Значит ли это, что он ее узнал? Об этом она могла только догадываться.

— Ну-с, Этьен, кто тут у нас? — осведомился Лефевр у коротышки. Легкий французский акцент придавал особую чувственность его грудному голосу.

Этьен в отчаянии махнул рукой.

— Понятия не имею. Но, видно, та еще штучка, если у нее хватило наглости вылезти на сцену.