Ставка на любовь - Шарон Сэйл Страница 16

Сначала Пол решительно замотал головой, но потом, по мере того как в памяти всплывало прошлое, на его лицо легла тень сомнения и нерешительности. Когда он закрыл лицо руками. Ник понял, что ответ на его вопрос найден. Повисла долгая пауза, прежде чем Пол сумел справиться со своими чувствами и заговорить:

— За всю свою жизнь я знал только одного человека, способного на столь сильную ненависть… Но я думал, он уже мертв… — Вздрогнув всем телом, он твердо произнес: — Нет! Я уверен, что этот человек мертв! Не может быть, чтобы это был он. Кроме того, если бы он хотел отомстить, он бы давным-давно это сделал. Зачем так долго ждать? Теперь я слишком стар, чтобы волноваться за свою жизнь…

— Папа, он хочет убить не тебя, а меня. Как ты думаешь, человек, о котором ты говоришь, способен убить меня из-за ненависти к тебе?

— В молодости он убил человека. Я знаю это наверняка. Что касается того, способен ли он до такой степени ненавидеть меня, чтобы решиться на убийство дорогого мне человека… — у Пола задрожал подбородок. — Пожалуй, да… способен…

— Тогда назови его имя.

Пол отвернулся, по какой-то одному ему известной причине не желая называть имя своего врага.

Тем временем Кьюби поспешно собирал осколки упавшего бокала, а Шари, служанка, принесла миску с мыльной водой и тряпку.

Взявшись за ручки инвалидного кресла, Ник вкатил отца в дом, оставив слуг хлопотать во внутреннем дворике.

— Послушай, папа, что бы ни случилось, в этом нет твоей вины. Вместе мы справимся, но ты должен быть сильным и не впадать в панику. Нам нужно вместе подумать, как действовать дальше.

Закрыв глаза. Пол с трудом проглотил подступивший к горлу комок страха. Ник был совершенно прав — надо было составить план действий.

— Его зовут… Дитер. Дитер Маркс. Когда-то он был одним из моих лучших друзей…

Из приоткрытой двери асиенды в пригороде Сьюдад-Рио доносились гневные испанские ругательства. Слуги испуганно крестились и, вжав голову в плечи, спешили убраться подальше от хозяйского гнева. Судя по всему, кто-то сильно разозлил Эль Гато, и никому не хотелось попасть ему под горячую руку.

Мерно покачивались пальмы под полуденным бризом. На грузовой пристани старого колумбийского городка оживленно спорили торговцы кофе. Они обсуждали недавнее снижение цен на свой товар. В их громких голосах слышалось недовольство упущенной выгодой.

А в это время на своей асиенде Эль Гато давал выход гневу. Только что он получил известие: тщательно подготовленный план, который он вынашивал несколько месяцев, рухнул ко всем чертям! Его человек попал в тюрьму. Теперь придется потратить несколько недель на то, чтобы возродить к жизни рухнувший замысел.

— Сеньор, что вы… — раздался робкий голос слуги. И тут же ему в голову полетела пустая бутылка из-под кукурузного виски. Ударившись о выложенную кабелем стену, она со звоном разбилась вдребезги, осыпав веером осколков испуганного колумбийца.

— Вон! Вон! — по-английски заорал Эль Гато, забыв в гневе, что его слуги понимают только по-испански.

Он до сих пор думал по-английски и, прежде чем говорить, в уме переводил свои фразы на испанский. Однако в гневе или отчаянии родной язык напрочь вытеснял испанский.

Когда перепуганный насмерть слуга выскочил из комнаты, он постарался направить свою ярость в русло сотворения нового плана мести.

Было совершенно невозможно угадать возраст этого человека. Он был явно потрепан жизнью, очень худой, без единого волоса на голове, с кожей желтоватого оттенка. Его бледно-голубые глаза сильно выступали из орбит. На левой щеке красовались три параллельных шрама, заработанных им во время первого нелегального перехода через границу.

Тогда еще молодой, преданный лучшими друзьями, он в течение четырех суток бродил по южноамериканским джунглям, ослабевший от голода и заеденный комарами. Вот тогда это и случилось.

Склонившись над лесным ручьем, чтобы напиться, Он вдруг увидел в воде, помимо собственного измученного лица, отражение приготовившегося к смертельному прыжку ягуара позади себя. Вскочив на ноги, он успел выставить вперед обе руки, защищаясь от острых клыков и когтей дикого зверя. Больше он ничего не помнил.

Он очнулся в одной из хижин маленькой деревушки. За ним словно за маленьким ребенком ухаживала дочь хозяина хижины.

Оправившись от страшных ран, он покинул деревушку, захватив с собой и девушку. Впрочем, очень скоро она рассталась с ним и вернулась в родную деревню.

Суеверные местные жители, заметив на его лице три глубоких шрама, стали поговаривать, что дикая кошка не только оставила отметину на его лице, но и наделила его невероятной силой воли и целеустремленностью, которая в сочетании с жестокостью делала этого человека столь же опасным, как ягуар. Постепенно все стали звать его Эль Гато — дикий кот.

И все же до сих пор в душе он оставался тем самым юношей, который в отчаянии бежал за границу, спасаясь от преследований властей и гангстеров одновременно. Тогда ему чудом удалось спастись. Прошло немало лет, прежде чем он сумел обрести финансовое благополучие и обзавестись приличной недвижимостью. Но ничто, даже время, не могло погасить пылавший в его душе огонь. Он жаждал мести! Только отомстив, он мог спокойно умереть.

Не успела Лаки проработать в «Клубе-52» и трех минут, как кто-то услышал — Мэнни Соса назвал ее по имени. Слух о том, что в казино появился новый дилер по имени Лаки, очень быстро распространился среди игроков. Для них почти не имело значения то, что так звали молодую красивую женщину. Среди дилеров было немало женщин. Для настоящих игроков значение имела только игра и выигрыш, а не дилер. Однако почти все они были людьми весьма суеверными, поэтому им захотелось играть за столом, где карты сдавала сама Госпожа Удача — Лаки.

Не без удовольствия Лаки заняла место дилера за столом, покрытым зеленым сукном. Если бы сейчас ее мог видеть отец! Вспомнив о Джонни, она подумала, что он непременно оказался бы по другую сторону стола, горя нетерпением сделать ставку.

Тем временем ее изучали четверо игроков, управляющий, курировавший всю смену, и стоявший поодаль распорядитель казино.

Приветливо улыбнувшись игрокам. Лаки привычным жестом взяла колоду карт, словно всю жизнь занималась только этим, и стала ловко тасовать. Она делала это мастерски. Абсолютно профессионально, без всякой тени волшебства, какое она продемонстрировала Мэнни при приеме на работу. Проведенные накануне несколько часов в казино тоже принесли свою пользу. Она успела усвоить существовавшие в казино негласные правила поведения персонала: обе руки всегда на виду, никаких случайных движений к карманам или волосам. Чаевые от клиентов должны быть опущены в специально для этого предназначенную щель на игровом столе, наличные в другую щель, и так далее и тому подобное. Ничто не ускользнуло от ее внимания.

Когда колода была тщательно перетасована, она протянула ее игроку, стоявшему справа, и он медленно снял ее. Лаки уже была готова сдавать карты, когда прозвучал вопрос одного из игроков: