Просто неотразим - Рейчел Гибсон Страница 16

Джон посмотрел на фигурно свернутую салфетку рядом с вилкой и покачал головой. Он не мог определить, что это – шляпа, лодка или какой-то колпак. Но так как Джорджина предупредила его, что намерена сделать темой сервировки стола встречу Севера и Юга, он решил, что это шляпа. В двух пивных бутылках с узкими горлышками стояли желтые и белые полевые цветы. Тонкая полоска песка и битых ракушек извивалась между четырьмя подковами, уложенными в центре стола. Раньше эти подковы висели над камином. Джон знал, что Эрни спокойно отнесется к тому, что Джорджина воспользовалась его подковами, однако он никак не мог взять в толк, зачем она приволокла сюда все это барахло.

– Тебе передать масло?

Джон поднял голову, заглянув в чарующие зеленые глаза, и положил в рот сухарик, пропитанный теплым мясным соусом. Пусть Джорджина Ховард и любительница подразнить, но вот в умении готовить ей нет равных.

– Нет.

– Как душ? Вода была нормальной?

Джон сел за стол десять минут назад, и все это время Джорджина изо всех сил старалась вовлечь его в беседу, но он не был расположен разговаривать.

– То, что надо, – ответил он.

– Твои родители живут в Сиэтле?

– Нет.

– В Канаде?

– Только мама.

– Твои родители разведены?

– Нет. – У Джорджины на груди слегка разошлись полы халата, и это привлекло внимание Джона.

– А где же твой отец? – спросила она и потянулась за стаканом с апельсиновым соком, при этом одна пола халата оттопырилась, и взгляду Джона предстала узкая полоска зеленого кружева.

– Умер, когда мне было пять.

– Прости. Я знаю, что значит потерять родителей. Я лишилась обоих, когда была совсем маленькой.

Джон никак не прореагировал на эти слова. Он смотрел на Джорджину. Она действительно великолепна. У нее роскошная фигура, в меру пышная и настолько соблазнительная, что захватывает дух. У нее стройные ноги, и она принадлежит к тому типу женщин, которых Джон предпочитал видеть обнаженными и в постели. Днем он смирился с тем, что ему не суждено обладать Джорджиной. Этот факт его не особенно беспокоил. Зато его чертовски раздражало то, что она только притворяется, будто сгорает от желания заполучить его в свои горячие маленькие ручки. Когда он сказал ей, что секс между ними невозможен, ее губы произнесли положенные слова сожаления, а вот в глазах отразилось облегчение. Признаться, Джон впервые видел, чтобы женщина испытывала такое огромное облегчение.

– Они катались на лодке и утонули, – сообщила Джорджина так, словно отвечала на вопрос Джона. Сделав глоток апельсинового сока, она добавила: – Это случилось у побережья Флориды.

Джон сунул в рот кусок окорока и потянулся к чашке с кофе. А ведь он всегда нравился женщинам. Они тайком запихивали ему в карманы свое нижнее белье и бумажки с номерами телефона. Они не смотрели на него так, будто секс с ним был для них столь же мучителен, как рытье канала.

– Меня чудом не оказалось с ними. Родители не любили путешествовать без меня. Но в тот раз я подхватила ветрянку, и им пришлось оставить меня с бабушкой, Клариссой Джун. Я помню, как…

Отключившись от ее болтовни, Джон размышлял совсем о другом. Он не был тщеславным, во всяком случае, таковым себя не считал. Но то, что Джорджине он явно не показался неотразимым, разозлило его сильнее, чем он ожидал. Сделав глоток, Джон поставил чашку на стол и сложил руки на груди. После душа он переоделся в чистые джинсы и белую футболку. Он все еще не отказался от идеи поехать в город. Ему оставалось только надеть ботинки и выйти за порог.

– Но миссис Ловетт была холодна как лед, – продолжала Джорджина, предоставив Джону гадать, как разговор с ее родителей перешел на какую-то миссис Ловетт. – И липучей… чтоб мне провалиться… ужасно приставучей. Когда Луанн Уайт выходила замуж, она подарила ей, – Джорджина сделала паузу, и ее глаза оживленно блеснули, – крохотную электрическую машинку для разрезания сосисок!

Джон сидел, покачиваясь на задних ножках стула. Он хорошо помнил их разговор насчет болтовни. Вероятно, решил он, Джорджина просто не может справиться с собой. Похоже, она любительница не только подразнить, но еще и потравить всякую ерунду.

Джорджина отодвинула в сторону свою тарелку и наклонилась вперед. Полы халата разошлись еще немного.

– Бабушка, – не унималась она, – часто повторяла, что у Маргарет Ловетт липучести больше, чем у скотча.

– Ты специально это делаешь? – поинтересовался Джон. Джорджина опешила:

– Что?

– Хвастаешься передо мной своим бюстом?

Отодвинувшись от стола, Джорджина оглядела свое декольте и запахнула халат до шеи.

– Нет.

Передние ножки стула со стуком опустились на пол. Джон встал. Заглянув в огромные зеленые глаза Джорджины, он не удержался и уступил безрассудству. Подняв руки, он приказал:

– Иди сюда. – Когда Джорджина подошла, он обнял ее за талию и прижал к груди. – Я уезжаю, – сказал он, зарываясь лицом в ее волосы. – Поцелуй меня на прощание.

– Ты надолго?

– Нет, – ответил он, чувствуя, как тяжелеет тело. Движением кошки, потягивающейся на подоконнике, Джорджина обняла его за шею.

– Я могла бы поехать с тобой, – промурлыкала она. Джон покачал головой:

– Хватит об этом. Просто поцелуй меня.

Джорджина приподнялась на цыпочки и сделала то, о чем он просил. Она целовалась как опытная женщина. Ее приоткрытые губы прижались к его губам. Джон ощутил на них привкус апельсинового сока и обещание чего-то еще более сладкого. Ее язык стремительно ворвался ему в рот. Она запустила пальцы в его волосы и ногой обвила голень. Джоном овладела самая настоящая похоть, опалив огнем все тело. Член тут же встал.

«А она профи», – подумал Джон и слегка отстранился, чтобы заглянуть Джорджине в лицо. Ее губы блестели, дыхание было прерывистым. Если бы в ее глазах отразился хотя бы намек на тот голод, который испытывал он сам, он бы повернулся и ушел. Удовлетворенный.

Джон перевел взгляд на ее каштановые с красноватым отливом волосы, вившиеся тугими спиралями, и ему безумно захотелось взять их в руки. Он понимал, что надо уйти. Просто повернуться и выйти за дверь. Но вместо этого он решился заглянуть ей в глаза.

Нет, до удовлетворения далеко. Пока. Положив руку ей на затылок, он слегка отклонил ее голову и впился ей в губы. Не отрываясь от ее рта, он стал подталкивать ее. Джорджина пятилась, пока не уперлась спиной в буфет. Губы Джона переместились на ее щеку, на подбородок, на шею. Чтобы волосы не мешали, он отбросил их ей за спину. Она пахла цветами и теплой женственностью. Он стащил халат с ее плеч. Сразу почувствовав, как она напряглась в его объятиях, он приказал себе остановиться.