Дочери Ганга - Лора Бекитт Страница 16

– Конечно. Если б этого не было, я бы тут не жила.

Признав в хозяйке дома настоящую английскую леди, дамы были в восторге и пообещали зайти еще. Между тем Флора Клайв ни за что не выдала бы им своей тайны. На самом деле она происходила из низов, родилась в лондонских трущобах, выросла в нищете и грязи. Она бы закончила свои дни так, как их заканчивали многие девушки, если б не была практичнее, терпеливее, дальновиднее и умнее других.

После нескольких лет строжайшей экономии на грани голода и других лишений Флоре удалось оплатить проезд на корабле, следующем в далекую Индию. К сожалению, она не встретила там султанов, живущих во дворцах, облицованных яшмой и ониксом, зато ей удалось соблазнить немолодого сладострастника Ральфа Клайва, к концу жизни сумевшего сколотить немалое состояние.

Флора сделала ставку на то, что в те времена юные хорошенькие англичанки в Индии были наперечет, и не прогадала. Несколько лет душевных и телесных мучений – и она обрела свободу. Она так и не успела подарить супругу наследника, однако не горевала об этом. В Лондоне осталась ее младшая сестра, но Флора никогда о ней не вспоминала и не пыталась связаться.

Вот уже много лет миссис Клайв думала только о своей персоне и жила исключительно для себя. Сумев приобрести необходимый лоск и обладая большим богатством, она с успехом дурачила местное «высшее общество».

Остаток дня пожилая женщина провела как обычно: читала, предавалась размышлениям, просматривала документы и почту, гуляла в саду. А потом наступило время, по сравнению с которым все минувшие часы казались бледной тенью чего-то по-настоящему стоящего.

С наступлением сумерек Флора прошла в свою спальню, где стояло широкое, воистину царское ложе, по которому подобно пестрым островам были разбросаны шелковые подушки. Сняв с себя черное вдовье платье, женщина подошла к низкому столику, на котором помимо золотого кальяна с длинной изогнутой трубкой лежала простая бамбуковая хукка с мундштуком на конце. Здесь же стояла коробочка с темно-коричневыми шариками. Это был опиум.

Глубоко затянувшись, Флора закрыла глаза и медленно выпустила из ноздрей белый дым.

Тысячи алых цветов плавали в знойном мареве полдня. Воздух был наполнен гудением насекомых; сладкий запах дурманил и навевал сон. Флора видела маковые поля давным-давно, но сейчас она словно стояла посреди одного из них.

Она сделала ровно столько затяжек, сколько потребовалось для того, чтобы тело наполнилось восхитительной слабостью, а мысли перенеслись в более яркий, совершенный мир, где юность подобна вечнозеленому венку, надетому на шею очередной пастушки, с которой забавлялся любвеобильный Кришна.

Положив трубку на место, Флора подошла к большому зеркалу. В нем отразилась девушка в полупрозрачной ночной сорочке, облегавшей гладкое стройное тело, с длинными распущенными волосами насыщенного каштанового оттенка, пленительным взором, обещавшим избавление от всех горестей и бед, и улыбкой, которая выдавала желание расправить крылья и взлететь.

Вдоволь налюбовавшись собой, Флора протянула руку и позвонила в колокольчик.

– Кришна! – в страстном нетерпении позвала она за секунду до того, как порог спальни переступил юноша.

Тот самый, которого молодые англичанки видели днем, только сейчас он был совершенно голый.

Флора дышала отрывисто и поверхностно. Если несколько опиумных затяжек лишили женщину ощущения времени и места, то вид прекрасного юношеского тела сделал ее почти невменяемой. Она сумела взять себя в руки лишь колоссальным усилием воли.

– Немного, – предупредила хозяйка, подавая индийцу трубку, – иначе расслабишься. А мне нужна твоя сила!

Он сделал несколько коротких затяжек, а потом Флора потянула его на ложе. На мгновение ей почудилось, будто она покидает собственное тело. Впрочем, так оно и было: она оставляла свою плоть и превращалась в ту девушку, какой была сорок лет назад. Никто не сумел проделать такого фокуса – обмануть время! – а она смогла. Проведя молодые годы в постылых объятиях старого мужа, не познавшая ни любви, ни страсти, она яростно наверстывала упущенное, благо возраст надежно защищал ее от слухов и сплетен.

На какое-то время губы, язык и руки юного любовника стали центром ее существа.

– Сегодня я хочу быть девственницей, соблазненной богом Кришной! – простонала она.

Он исполнил ее желание, как исполнял всегда, жаждала ли она покорности, грубости, нежности или нетерпеливой страсти.

Сама Флора тоже в точности следовала игре. Она никогда не делала лишь одного – не заглядывала в глаза юноши, ибо там могла увидеть свое истинное отражение и прочитать свой приговор. Однако нынче она помимо воли сделала это и узрела в них древний как мир восторг мужчины, который жаждал только ее, одну ее.

Флора не знала, что опиумные пары воссоздали в воображении юного любовника образ женщины, являвшей собой воплощение его грез. И он взял ее в теле той, которая была не девушкой, а старухой. На протяжении ночи они еще несколько раз курили опиум, после чего он овладевал ею так, как она желала и приказывала. А после оба провалились в глубокий сон.

Флора всегда ненавидела утро, суровую реальность, неизменно приходившую на смену упоительным грезам. Теперь ей вновь было шестьдесят, а не двадцать.

Однако она не спешила отсылать своего юного любовника, ей надо было с ним поговорить. Тогда как тот явно спешил и нервничал, поглядывая в окно. Флора это заметила.

– Куда ты торопишься?

– Хочу умыться в Ганге.

– Это подождет. Нужно кое-что обсудить.

Он посмотрел на нее со скрытой мольбой, надеясь, что она не потребует утренних ласк, что было выше его сил.

– Я помню, – начала Флора, – как подобрала тебя маленьким оборванным паршивцем, не имевшим ничего, кроме редкой красоты, на которую, впрочем, никто другой не обратил бы внимания. Я отмыла тебя, обучила, пригрела, и какое-то время ты не чаял себя от счастья. А потом обнаглел.

– О чем вы? Я всегда исполнял все ваши желания! – тихо произнес он.

– Сперва – с подобострастием, а после – со снисхождением. Я могу называть тебя богом в любовных играх, но никогда не потерплю этого в реальности!

Юноша откинулся на подушки. Его тело казалось расслабленным, бессильным.

– Отпустите меня! – в отчаянии прошептал он.

– Отпустить тебя?! – Флора приподнялась на локте, и в ее глазах сверкнула злоба. – Нет! Ты останешься со мной до конца моей жизни! Если будешь послушным, перед смертью я кое-что тебе отпишу. А если попытаешься сбежать… Ты видел маковые плантации, работал на опийной фабрике? Нет? Так увидишь и поработаешь. Или я скажу, что ты украл у меня украшения и деньги, и тогда ты сгниешь в тюрьме!

С этими словами она отвесила юноше такую пощечину, что на его глазах появились слезы.

– Ты меня понял?! – в бешенстве вскричала Флора.