Свадьба палочек - Джонатан Кэрролл Страница 16

— У-у-у-у, у-у-у-у-у!

Я расхохоталась и легонько толкнула его. У меня слезы текли из глаз, во рту полыхало пламя, к тому же я ужасно неловко себя чувствовала, но не могла сдержать смеха.

— На нас все смотрят!

— Ну и что прикажете делать? У меня сейчас вся жизнь пронеслась перед глазами.

На нас и вправду смотрели все, но от этого мы еще пуще развеселились. К нам подошел Стен и спросил, что случилось. Мы ему объяснили, и этот миляга немедленно пошел к официанту распорядиться, чтобы тот никому больше не предлагал этих закусок.

Кто мог знать, что после этой огненной минуты все в моей жизни переменится?

Обед подали через полчаса. Все потянулись в столовую. Ко мне подошел незнакомый мужчина и поинтересовался, как я себя чувствую. На вид ему было за сорок, копна густых, непокорных темно-каштановых волос придавала ему сходство с Джоном Кеннеди, а широкая добродушная улыбка сразу к нему располагала, кем бы он ни был.

— Спасибо, мне уже лучше. Я имела неосторожность попробовать закуску, которую доставили прямиком из преисподней, и меня парализовало.

— У вас был такой вид, будто вы вдруг увидели козла. Я замерла.

— Козла? Добродушная улыбка в ответ.

— Да-да, будто вы увидели, как в комнату входит козел. Вот такой. — На его лице появилось такое идиотское выражение, что я прыснула.

— Это в самом деле выглядело настолько ужасно?

— Напротив, очень впечатляюще! Я Хью Оукли.

— Миранда Романак.

— А это моя жена — Шарлотта.

Эта сногсшибательная женщина была потрясающе красива. Такая красота с годами не блекнет. Глаза цвета берлинской лазури, очень светлые локоны взбиты наподобие безе. Мое первое впечатление о Шарлотте Оукли: вот типичная нордическая женщина, к тому же… беспорочная. Потом оказалось, что губы у нее полные и сексуальные. Сколько мужчин мечтали об этих губах?

— Привет. Мы за вас переволновались.

— Мне показалось, я проглотила бомбу.

— Не забудьте сегодня перед сном прочесть краткую благодарственную молитву святому Бонавентуре Потен-цийскому, — сказал Оукли.

— Что-что?

— Это святой, к помощи которого следует взывать при болезнях пищеварительного тракта.

— Хью! — Шарлотта легонько дернула его за мочку уха. Но она при этом улыбалась, улыбка — высший класс! Будь я королем, отдала бы за нее все свое королевство. — Это одно из хобби моего мужа — изучение святых.

— Мои недавние фавориты — Годелева, помогающая при першении в горле, и Гомобонус, святой покровитель всех портных.

— Пойдем-ка поедим, святой Хью.

— Не забудьте: святой Бонавентура Потенцийский.

— Я ему уже молюсь.

Он прикоснулся к моему рукаву и удалился вместе со своей женой. Все понемногу рассаживались за столиками. Мы с Хью по странному стечению обстоятельств оказались за одним столом, хотя между нами и село несколько других гостей.

К несчастью, мой сосед решил за мной приударить и за двумя первыми блюдами засыпал меня вопросами личного характера, на которые мне не хотелось отвечать. Иногда я скашивала глаза и видела Хью Оукли — он разговаривал с владельцем знаменитой галереи в СоХо. Казалось, оба получают огромное удовольствие от общения. Мне было жаль, что я говорю не с ними.

Поскольку я не обращала внимания на то, что говорил этот тип справа от меня, я даже не заметила, как он для убедительности своих слов начал прикасаться ко мне. Все в рамках приличий — ладонь на моем запястье, через несколько предложений — пальцы на моем локте, чтобы подчеркнуть сказанное. Но мне это решительно не нравилось, и, когда его рука слишком долго задержалась на моей, я уставилась на нее и не отводила взгляда до тех пор, пока он ее не убрал.

— О-па. Прошу прошения.

— Ничего. Я проголодалась. Давайте есть.

Каким приятным оказалось последовавшее за этим молчание! Еда была отменной, а я и в самом деле очень проголодалась, Я отдана должное какому-то сложному блюду из курятины и рассеянно слушала обрывки разговоров, доносившиеся до меня с разных концов стола. Не заставь я своего назойливого соседа умолкнуть, мне не удалось бы расслышать слова Хью.

— Джеймс Стилман был бы одним из самых лучших! Его смерть — ужасная трагедия.

— Да брось, Хью, парень был неуправляемый. Только вспомни этот скандал с Эдкок.

Голос Хью звучал громко и зло.

— Это была не его вина, Деннис! Муж Эдкок всех нас обвел вокруг пальца.

— Ага, и прежде всего твоего дружка Стилмана.

Я так подалась вперед, что чуть не легла грудью на стол.

— Вы знали Джеймса Стилмана?

Хью и его собеседник обернулись ко мне. Хью кивнул. Другой уничижительно хмыкнул.

— Еще бы, кто ж его не знал? Да после истории с Эдкок его половина Нью-Йорка знала.

— Какой истории?

— Расскажи ей, Хью. Ты же его главный защитник.

— В самую точку! — Хью вспыхнул, но, обращаясь ко мне, заговорил своим обычным голосом. — Вы знаете художницу Лолли Эдкок?

— Конечно.

— Так вот, несколько лет назад ее муж заявил, что у него есть десять ее картин, которых никто еще не видел. Он решил их продать и обратился к «Бартоломьюз»…

— Это аукционисты?

— Да. Эдкок хотел, чтобы они продали картины с аукциона. Джеймс с ними сотрудничал. Они его очень высоко ценили и потому поручили ему поехать в Канзас-Сити и проверить подлинность полотен.

Другой мужчина покачал головой.

— И мистер Стилман в приступе энтузиазма оформил покупку у этого мошенника мистера Эдкока, только вот потом выяснилось, что картины были подделками.

— Это было добросовестное заблуждение!

— Это было дурацкое заблуждение, как ты прекрасно знаешь, Хью. Ты бы никогда не позволил так себя провести. Стилман был известный лопух, вот он и тут лопухнулся. Этот глагол точно для него и придумали.

— Тогда объясни, как ему удалось отыскать «Мессершмидтовскую голову», которая сотню лет считалась утраченной?

— Повезло, как всякому новичку. Мне не помешает еще немного выпить. — Он сделал знак официанту, и, пока отдавал распоряжения, я не упустила своего шанса.

— Вы хорошо его знали?

— Джеймса? Да, очень хорошо.

— Не могли бы мы… М-м-м, простите, вы не могли бы поменяться со мной местами? Мне очень бы хотелось задать Хью пару вопросов.

Владелец галереи передвинул свою тарелку и, пересаживаясь на мое место, спросил: