Не могу сказать прощай - Андреа Йорк Страница 16

Кэтти в замешательстве теребила посудное полотенце.

— Когда ты смотришь на Роберта, тебе не приходит в голову, что Джейк мог бы вырасти таким же? — очень тихо спросила она.

Впервые за долгие месяцы она по собственной воле произнесла имя Джейка.

— Да, — твердо ответил Рей. — И не раз. — Он приблизился к Кэтти и взял у нее из рук полотенце. — Ты сейчас порвешь его на куски, дорогая, — добавил он, испытывая острое чувст­во жалости к ней.

Глазами полными слез она смотрела вниз на их соединенные руки.

— О чем бы я ни думала, я больше ничего не понимаю, — проронила она. Затем отдернула от него руку и вытерла глаза. — Бутерброды с ветчиной тебя устроят?

— Рано или поздно нам все равно придется поговорить о Джейке, — сказал Рей.— Черт по­бери, мы не можем притворяться, что его не существовало.

— Рей, если ты собираешься спорить со мной всю дорогу до скал и обратно, я не пойду с вами.

— Ты предпочитаешь трусливо прятаться на кухне?

— Итак, сделаем бутерброды с мясом трус­ливого цыпленка. — Она вскинула голову.

— Ты больше напоминаешь бойцового пету­ха, чем цыпленка. Я предпочел бы ветчину.

— С майонезом, горчицей и соленьями?

— Ага, ты не забыла рецепт бутербродов с ветчиной семейства Адамс?

Он приблизился к ней, провел ладонью по обнаженной руке и прерывающимся голосом спросил:

— А помнишь ли ты, каким способом мне нравилось заниматься с тобой любовью? Ты бы­ла неотразима в коротенькой кружевной рубаш­ке, которую мы купили в Париже...

— Прекрати, сюда могут войти,— сдавлен­ным голосом сказала Кэтти. Она покраснела и отвела от него глаза.

Фотография Юстина не выходила у Рея из головы, и чувство ревности терзало его всю ночь. Без дальнейших церемоний он привлек к себе Кэтти и поцеловал ее. Кэтти на мгновение опеши­ла, но уже в следующий момент начала яростно вырываться, ударив его ногой по лодыжке.

Но Рей проявил настойчивость. Он еще крепче прижал ее к себе, обвил рукой талию и поцеловал со страстью, которая когда-то была обоюдной.

Кэтти вдруг прекратила сопротивляться. Ее капитуляция оказалась столь неожиданной, что Рей на секунду растерялся. Дрожь пробежала по его телу, когда он почувствовал ответную страсть Кэтти. Сердце Рея бешено забилось. Руки Кэтти обвили его шею, ее язык скользил по его губам, и каждое ее прикосновение вызывало в нем сладо­стный восторг.

Застонав, он нащупал под фартуком ее грудь, чья пышность лишила его остатков связных мыс­лей. Она всем телом прижалась к нему, к его паху. Испытывая страстное желание овладеть ею, Рей стал бормотать ее имя.

— Ну и ну! — вдруг послышался голос миссис Бенсон.

Кэтти вскрикнула и оттолкнула Рея.

— Что я делаю? Наверное, я сошла с ума!

— Ты была весьма близка к тому, чтобы за­няться любовью в кухонной раковине — вот что ты делала, — шепнул ей Рей.

Неудержимое веселье вдруг овладело им, он начал хохотать, и чем больше мрачнела Кэтти, а возмущение миссис Бенсон росло, тем громче он хохотал.

В дверях появился Роберт.

— Над чем вы тут смеетесь? — поинтере­совался он.

— Я искренне надеюсь, что вы женаты,— гневно произнесла миссис Бенсон.— Ибо, если это не так, то вам следует немедленно поженить­ся... после таких выходок у меня на кухне... да еще днем и при всех. Нет, это уж слишком!

Рей не стал говорить, что, по его мнению, для «таких выходок» подходит любое время суток.

— Виноват, прошу простить меня, — лицемер­но извинился он. — Кэтти, пусть Роберт и миссис Бенсон помогут тебе приготовить бутерброды, а я пойду соберусь. Да, и не забудь соленья, ладно?

Пятнадцать минут спустя Рей, одетый в ста­рые джинсы и голубую майку, встретился с Ро­бертом около коттеджа Кэтти. Вскоре появилась Кэтти. На ней были плотно облегающие джинсы, что так запомнилось Рею по их предыдущей проёёгулке по ночному лесу. Свободная хлопчатобу­мажная майка зеленого цвета подчеркивала пыш­ность ее груди, а сквозь вырез было заметно небольшое углубление на шее, куда Рей любил прижиматься щекой после их занятий любовью, вслушиваясь, как успокаивается биение пульса.

Глаза Кэтти сердито смотрели на него, словно она читала его мысли.

— Как только ты прекратишь глазеть на ме­ня, мы сможем отправиться в путь.

Рей улыбнулся:

— Как себя чувствует миссис Бенсон?

— Она не произнесла грубого слова в мой адрес, но, по-моему, оно вертелось у нее на языке.

— Надеюсь, ты объяснила ей, что зачин­щиком был я?

Роберт от нетерпения не мог стоять на месте:

— Пойдемте!

— Веди нас, — воскликнула Кэтти, передавая Рею рюкзак с продуктами.

Тихо, чтобы Роберт не услышал, Рей сказал Кэтти:

— Я думаю, тот факт, что я оказался иници­атором, к моменту появления миссис Бенсон уже не имел значения.

Кэтти покраснела и устремилась вперед по тропинке вслед за Робертом. Рей замыкал шест­вие, боясь поверить, что чувствует себя счастли­вым. Пусть ничего не ясно, пусть он ни в чем не уверен, но он глубоко счастлив находиться рядом с Кэтти и испытывает подлинный восторг, вспоминая их страстный поцелуй у кухонной ракови­ны. Казалось, рюкзак ничего не весит, он чувство­вал необъяснимый прилив энергии, ему хотелось петь во все горло.

Но из уважения к птичьему населению, зная, что певец он никудышный, Рей хранил молчание. Но сердце его пело, и, как бы хорошо он ни относился к Роберту, ему хотелось, чтобы сейчас мальчик оказался на другом конце планеты.

Тогда они с Кэтти могли бы заняться любо­вью прямо здесь, на покрытой зеленым мхом поляне, залитой солнечными лучами, пробиваю­щимися сквозь тихо покачивающиеся деревья.

Они пересекли мыс и направились по каменис­тому склону к скалам. Вскоре они оказались на­против лежащей на некотором удалении от бере­га скалистой гряды, носящей название «Утиный нос», за ней открывался открытый океан. Узкая башня сигнальным светом предупреждала суда о местонахождении островка.

— Видите две лодки под деревьями? — спро­сил Роберт.

Две алюминиевые плоскодонки лежали на пес­ке дном вверх, из-под них торчали весла.

— Для чего они здесь? — спросил Рей.

— Чтобы любители птиц могли попасть на Утиный нос. Там в прошлом году жили красные кулики и снежная сова. А еще там полно тюленей. Слышите их?

До них донесся хор печальных протяжных сто­нов и завывание, сменявшиеся время от времени воинственным ревом.

— Салли рассказывала мне, что крики тюле­ней породили легенду о сиренах,— сказала Кэт­ти.— О сиренах, заманивающих людей на ги­бель. — Она вздрогнула и помрачнела.