Лекарство от верности - Галия Мавлютова Страница 16

Я вдруг озябла. Потерла руки. Многие ищут забвения в наркотическом опьянении влюбленности. Затем она бесследно проходит, забирая с собой часть души, а следом за любовной встряской всегда приходит изношенная старость. Та самая, что страшнее самой смерти. Природа наделила людей разумом и совестью, чтобы они боролись с запретным вожделением. Мы должны скрывать чувства от окружающих, чтобы не причинить им боль. А мне уже не удавалось скрыть свое состояние от окружающих. Оно отделилось от меня. Мы существовали порознь. Влюбленность вошла в силу, грузно осев на мои нравственные принципы. Она не позволяла скрывать от родных и знакомых мое новое отношение к миру. Человек, обремененный влюбленным пылом, действует по другим законам, нежели остальные. Окружающие не могут не заметить перемены. Они мгновенно чувствуют спинным мозгом, что кто-то рядом с ними потихоньку сходит с ума. А чувствуют потому, что на каждого может свалиться кирпич греховного вожделения.

Я решила немного проветриться, чтобы оставить в весеннем воздухе горячечный дурман. Необходимо разведать обстановку в тылу врага, провести рекогносцировку. Исподволь поинтересовалась у приятельницы, а что бы она сделала с навалившимся влечением. Дескать, недавно поделилась со мной одна знакомая, говорит, стряслась настоящая беда.

– Какая же это беда? – небрежно хмыкнула приятельница. – Радоваться надо. Молодой мужик старой бабе случайно подвернулся. В этом деле промедление смерти подобно. А кто тебе рассказал? Это не у нашей Зиночки беда неминучая случилась?

– Нет, что ты, с Зиночкой все в порядке, – я поспешно замахала руками.

– Это не с Зиночкой случилось, – промямлила я, – с другой женщиной, в клубе одна клиентка рассказала.

– В каком клубе, почему я ничего не знаю? – бойко затараторила подруга.

Пришлось сделать перерыв в сексуальных откровениях. Если рассказать, какой именно клуб я посещаю, приятельница немедленно заявит посягательства на чужую территорию. Она немедленно явится в клуб и станет самым активным членом теннисной секции. Мне ли не знать дамские замашки! Бедный Дима не вынесет нашествия женщин среднего возраста. Он скончается от потери бдительности.

– Куда ты записалась, в какой клуб, где он находится? – подруга назойливо подергала меня за плечо.

– Хожу в сквош-клуб. В Выборгском районе. Муж меня отвозит, ведь сама я не вожу машину. Почему-то голова у меня кружится, – сказала я.

Напрасно я развела шпионские страсти, из меня не вышла Мата Хари. И в плен никого не взяла. И бедную Зиночку едва не сдала. Я схватилась за виски. Душно, жутко, противно. От «прелестной» беседы у меня началась омерзительная мигрень. В общем и целом сама виновата. Нечего было лезть в узкую щель между приличиями и пороками.

– Мне нужно факс срочно отправить в Москву, – сказала я, обрывая беседу.

Я задыхалась, моя порывистость часто приводит к отрицательному результату. По крайней мере, мигренью я надолго обеспечена. Новое эффективное средство от любовной кори. Рекламирую. Меняю мигрень на запретную любовь.

– Нервная ты стала, – буркнула приятельница, – раздраженная, так нельзя. Надо беречь себя. От нервов морщины появляются.

У меня все похолодело внутри: неужели на мне столь явно просматриваются трещины и разломы? Я уже вызываю жалость и сочувствие окружающих. Сердце больно заныло. В отдел вошел начальник управления – усталая развалина, разлезшаяся по швам раньше положенного срока.

– Варвара, ты отлично выглядишь, помолодела, загорела, просто красавица. Жена давно в Тунис просится, пожалуй, отвезу, пусть пройдет сеанс омоложения.

Начальник мне не лгал. Мужчина проявил восторг при виде красивой женщины. Приятельница видела то, что хотела увидеть. Все вместе мы рассматривали очевидное – мою предстоящую старость. Страх перед грядущим разрушением и обветшанием мешал мне задуматься о том, что приятельница и начальник тоже когда-нибудь постареют. Начальник ушел. Приятельница мысленно пережевывала комплимент начальника. И тихо ненавидела меня. А я считала минуты, оставшиеся до окончания рабочего дня. Вечером я вновь увижу любимые глаза. С ними не нужно разговаривать, произносить пустые звуки, все ясно без слов. По глазам можно читать, в них все видно. Все понятно. И там нет фальши, нет раздвоения. В любимых глазах царит сплошная гармония. Торжествует ровная чистая линия. Наверху светло и ясно, как в материнской утробе. Не правы те, кто утверждает, что в утробе темно и мрачно, да нет же, там ясный свет и счастье. Мы лишены на земле этого вселенского счастья. И лишь нежданная влюбленность дает нам возможность вновь окунуться в тихое чрево матери, откуда мы неожиданно появились.

* * *

Клубная жизнь незаметно затянула меня в свое царство. Рассеянная веселость, легкое и небрежное общение. Удобно, комфортно, отвлекает от реальной действительности. В клубе нет служебных интриг, неустанно преследующих на работе. Нет привычных ссор, изводящих в домашней обстановке, нет конкуренции. Вначале ничего этого нет. При постоянном посещении незаметно появляются интриги, соперничество, зависть. В группе спортсменок присутствуют серые мышки, яркие звезды и посредственные личности. Мышки мгновенно исчезают. Появятся, поиграют и тут же исчезают. Никто их не запоминает. Посредственные личности ходят на тренировки с упорным постоянством. Изо дня в день, как на работу. Их тоже никто запомнить не может. Личности смазываются в памяти, превращаясь в карандашный штрих. И лишь яркие звезды ежедневно сияют на спортивном небосклоне. От них некуда деться. Ослепительный свет застилает глаза, от звездного шума закладывает уши.

В клубном кафе шумно и весело. Дымятся сигареты в тонких пальцах, клубится пар над чашками, что-то жуют. Но я ничего не слышу. Я поглощена странным действием. Дима держит мою руку, ласково и нежно перебирает мои пальцы. Я открываю рот, но не могу произнести ни слова. И не могу отнять у него руку. У меня нет сил. Мужское прикосновение согревает меня изнутри, пробуждает во мне ответное чувство. Еще одно движение, и я вдруг утрачиваю сознание, на один короткий миг, но этого мига достаточно для Димы. Он с сожалением отпускает мою руку. Он уже насладился моей растерянностью, убедился в том, что я принимаю его за настоящего мужчину, взрослого и сильного. Дима явно торжествует. А я шокирована. Не хочется, чтобы окружающие приняли мое состояние за коктейль из пережитых эмоций. В сорок пять снова ягодка. И так до бесконечности. Я беспокойно оглянулась вокруг. Клубные завсегдатаи веселятся, а мне кажется, что они смеются надо мной. Я заметно смутилась. На лбу выступила испарина. Пришлось промокнуть пот салфеткой.

– Не волнуйтесь, – сказал Дима, едва прикасаясь ко мне.

По мне будто электрический ток прошел. Я дернулась. Дима зарделся. Наверное, мой муж точно так же бы зарделся, если бы я постоянно дергалась от его прикосновений и ласк. Но я давно не дергаюсь, принимая его объятия. Почему так устроен наш мир? Ведь меня должны волновать прикосновения родного мужа, любимого и единственного, а я изнываю от любовного томления в публичном месте, на глазах посторонних, абсолютно незнакомых мне людей. Может быть, именно это обстоятельство возбуждает потаенную часть моего организма? Вряд ли. Я встретила Диму на тренировке, еще не разглядела его толком, а меня уже дергало и колотило. А пришла я в клуб в жутко упадочническом настроении. Значит, энергия влюбленности пришла ко мне из далекого космоса. Она выскочила из какого-нибудь небесного светила, прошла многочисленные маршруты, исколесила звездные пути, вдоволь поблуждала по Вселенной, вся запылилась, обветрилась, забрела на солнце, чтобы немного подзагореть, и уже оттуда влюбленный разряд попал в клуб, где я находилась в тот момент. Лучше бы он угодил в мой дом, а не в присутственное место, где слишком много народу, где много курят, пьют и бешено веселятся. Здесь невозможно понять, чего я все-таки хочу, какие во мне затаились желания и что собираюсь делать дальше с моей странной и страстной влюбленностью. Дима еще ничего не знает. Ничего не умеет. Он молчит. Ему нравится мое смятение. Он еще больше влюбился в меня. Еще больше раздразнил себя. И вот теперь мы оказались на краю пропасти. Прыгать вниз страшно. Оставаться наверху слишком опасно. Мы не можем находиться вблизи. Вместе мы представляем взрывоопасную смесь. От нас исходят флюиды любви. Нам не хочется выходить из отдельного мира. Мы находимся в любовном облаке, как два ангела, чистые и светлые, далекие от греховных побуждений. И в то же время мы сгораем от страстного вожделения друг к другу. Отсюда, из небесного облака, жизнь кажется нам сверкающей драгоценностью. Хрупкой и прозрачной. Странное зрелище. Мы находимся среди людей. И мы одни на всей планете. Мы уже утратили телесную оболочку, приняв эфемерный облик, один на двоих, слившись в единое целое. И было ли это слияние великим грехом – никто из нас не знает.