Мы никогда не расставались - Ирина Лазарева Страница 16

Последнюю неделю ноября и весь декабрь Настя и Вовка заготавливали вехи. В лесу снега по пояс, да и морозы стояли крепкие. Для вывоза вех на этот раз им дали не лошадь, а старенький тягач. Однажды Настя не успела отойти от падающего дерева. Лесина придавила ее лицом в снег. Ей было очень больно, она кричала, а Вовка бегал вокруг, отыскивая какой-нибудь рычаг, чтобы сдвинуть тяжелый ствол.

* * *

Ароян, вернувшись в середине декабря с многодневного задания, не нашел Настю в Осиновце. 9 декабря немецкая группировка под Тихвином была разгромлена, 10-го фашистов отбросили от Волхова. Полина с девушками вернулись в Новую Ладогу, а Настя все еще работала в лесу.

— Что-то ты последнее время не в духе, — заметил Вересов при встрече с другом. — Смотришь на меня, а будто не видишь. Может, объяснишь, что с тобой происходит?

— Ты помнишь Настю, девушку из отдела кадров, она еще тебе куртку зашивала?

— А, та блондиночка с небесными глазами? Как же, помню.

— Так вот, я нигде не могу ее найти. Словно в воду канула. И в Новой Ладоге ее нет. Полина сказала, что ее отправили куда-то, а куда — не знает. Черт ногу сломит в этой неразберихе!

— Вот оно что, — иронично протянул Алексей, — тебя, значит, на младенцев потянуло.

— Леш! — укоризненно воскликнул Вазген.

— Хорошо, хорошо, не буду. Только, не знаю как тебе, а на мой взгляд она сущее дитя. А ты кто? Поиграешь с ней и бросишь, как остальных?

Такое поведение в отношении Насти показалось Вазгену настолько кощунственным, что он примолк, в беспокойстве глядя на друга.

— Ну, ты скажешь тоже, — сконфуженно пробормотал он. — Я просто хочу о ней заботиться. Да, заботиться! — воскликнул он, воодушевляясь этой только что пришедшей в голову мыслью. — Какой-нибудь отъявленный повеса может воспользоваться неопытностью и отзывчивостью этой девушки.

— Себя имеешь в виду?

— Брось, старина. Говорю тебе, я этого не допущу. Сам не возьму и другим не дам!

— И мне не дашь?

— Леш, ты издеваешься надо мной?!

— Ладно, не заводись. Я пошутил. Попробуем найти твою Настю. Расспрошу командира базы. Человек — не иголка. Ведь кто-то отправил ее куда-то. Вот и выясним — куда.

В блиндаже, где располагался командный пункт, их встретили радушно. Старшие лейтенанты пользовались большим уважением: оба были кавалерами ордена Красной Звезды — в 41-м еще не многие удостоились этой чести — Ароян за участие в прокладке кабеля связи, а Вересов успел прославиться на всю Ладогу своими боевыми подвигами. Понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы выяснить, где находится Настя. Им предоставили «виллис» с матросом-водителем, который отвез их в деревню Кокорево. Расспросив местных жителей, они без труда нашли избу Варвары Петровны.

— Вот ведь глупость какая, — сокрушался Вазген. — Был здесь еще вчера — в здании школы у начальника ледовой дороги. Знал бы, что Настя в Кокорево, давно бы ее нашел.

Офицеры прошли по хрустящему снегу через маленький, застроенный сараями двор и, отворив натужно заскрипевшую дверь, очутились в просторной избе. В лицо им пахнуло теплом деревенского жилища.

Хозяйка, увидев неожиданных гостей, растерялась и испуганно засуетилась, не зная, куда их посадить и чем угостить:

— Ой, родимые, да за что же мне, старой, такая честь? Проходите, проходите, не стойте в сенях-то. Ах ты, господи! Я и печь шибче истоплю, погреетесь с морозу. Продрогли, небось.

— Ты нам, мать, лучше вот что скажи: у тебя ли живет девушка Настя? Головушкина ее фамилия, — сказал Алексей.

— Как же, как же, у меня, у меня Настенька живет. Да она дома как раз. Хворает, сердешная, вот как давеча деревом-то ее зашибло, так с тех пор и хворает.

— Где она? — рванулся Ароян к дверям в соседнюю комнату.

— Подожди, Вазген, — удержал его Вересов. — Девушка лежит, может ей прибраться надо, а ты хочешь свалиться ей на голову нежданно-негаданно. Тебя как величать, матушка? — обратился он к хозяйке.

— А Варвара Петровна я.

— Сходи-ка, Петровна, к Насте и скажи, что ее хотят видеть два офицера: Ароян и Вересов. Запомнила?

— Запомнила, соколик, как не запомнить. — Она засеменила в комнату Насти, повторяя на ходу: — Ароян и Вересов, Ароян и Вересов, фамильи-то больно мудреные, поди запомни.

Друзья сели на лавку у стола. Вазген полез в карман за папиросами, но передумал и сунул пачку обратно. Алексей вертел в руках шапку.

— Это не дело, чтобы девушка лес рубила, — сказал Вазген.

— Согласен, только сейчас все они, бедные, и рубят, и копают, и разгружают. Война, брат. Что тут поделаешь?

— А до войны не копали и не рубили, что ли? Нет, что-то тут неправильно. Война, как я понимаю, — дело мужское, и если мы не в состоянии на войне обойтись без женщин, значит, грош нам цена!

— Это в тебе говорит твое армянское воспитание.

— Очень хорошее воспитание, между прочим.

— А я и не спорю.

Дверь, на которую они смотрели с ожиданием, отворилась, и из нее вышла Настя. Было заметно, что движения ее скованы и причиняют боль. На ней был облегающий черный свитер, который подчеркивал упругую грудь и тонкую талию. Прямая серая юбка, слегка прикрывающая колени, позволяла видеть стройные ноги, туго обтянутые шерстяными чулками. Светлые, с живым блеском, длинные волосы, которые она обычно заплетала в мягкую косу, сейчас были распущены, наскоро прихвачены заколкой на затылке, отдельные легкие пряди выбились и растрепались, что придавало ее облику изысканную романтическую небрежность, — такой прическе в наши дни могли бы позавидовать самые заядлые модницы. Несмотря на скудость своего наряда, она выглядела настолько очаровательно, что Алексей вынужден был сделать Вазгену замечание:

— Закрой рот. Проглотишь девушку.

Вазген невольно потянулся к Насте, пораженный тем, как она на него смотрела — сильным глубоким взглядом; в нем зримо присутствовала какая-то настойчивая мысль. Вазген порывисто взял ее за руки.

— Что, что, Настя? — Он чувствовал: она хочет сказать ему что-то важное, сокровенное, на что он, возможно, не имеет права, и сознание этого рождало в нем чувство вины и ответственности.

— Я ждала вас, — сказала она, — все время думала о вас и беспокоилась. Я страшно боялась, что больше вас не увижу. — Лицо ее на миг страдальчески исказилось.

— Нет, она неподражаема, — пробормотал Алексей.

— Настенька, я искал вас и нигде не мог найти, я тоже думал о вас каждую минуту, — стал горячо убеждать Вазген, словно должен был перед ней оправдываться, словно между ними уже существовало нечто, известное только им двоим.

— Посидите со мной, — попросила она. — Мне трудно стоять.

— Мы отвезем вас в госпиталь, — вмешался Алексей. — Вы обязательно должны показаться врачу.