Танцующая под дождем - Оливия Гейтс Страница 16

— Что еще я могла сделать, когда ты, такой расстроенный, выскочил в песчаную бурю без защитной одежды? И у меня сложилось ощущение — ты не вернешься…

Он поморщился, готовя увлажняющий крем из масла с миндалем и лаймом. Затем начал распределять масло по ее коже, осторожно ее массируя.

Марам едва не вскрикнула. Но не от боли. Заботливость Амджада пронзила ее в самое сердце. Она простонала, когда прохладное ароматное масло успокоило ее раны. И даже развела руки, чтобы Амджаду было удобнее втирать масло.

Он осторожно намазывал масло ей на спину, и Марам пребывала в прострации, когда услышала его ворчание:

— Я не был расстроенным. Я возвращался в дом, когда ты решила провести спасательную операцию. И даже если бы я расстроился, ты не должна была беспокоиться обо мне. Я не самоубийца.

— В такой ситуации, — пробормотала Марам, чувствуя, как ею все сильнее овладевает желание, — всякое может случиться.

— Я не настолько нерадив, чтобы вляпаться в неприятность и оставить тебя здесь одну. — От его голоса по ее спине распространялся жаркий трепет. — Я не сделал бы этого даже в том случае, если бы знал наверняка — ты снимешь с моего бездыханного тела штучки, которые помогут тебе вызвать спасателей.

В ответ на его поддразнивание она ткнула его локтем в живот, затем повернулась к нему и коснулась рукой его лица. Другой рукой Марам зачерпнула немного масла. Он опустил руки, когда она начала наносить на его кожу целебный бальзам, тщательно поглаживая каждую линию на его неповторимом красивом лице.

Марам вздохнула, наслаждаясь острыми ощущениями, и затем простонала:

— Амджад…

Она закрыла глаза и уткнулась лицом в его шею, вдыхая опьяняющий аромат его кожи. Долгое время он оставался неподвижным, как каменная статуя, а потом содрогнулся всем телом.

Подняв отяжелевшие от желания веки, Марам посмотрела на него, их лица разделял всего дюйм. Марам потерлась щекой о его щеку, затем провела губами по его губам.

Закрыв глаза, она прошептала:

— Скажи мне, Амджад. Скажи, что ты мне веришь.

Он ничего ей не сказал.

Спустя мгновение, когда она уже решила, что услышит его признание, Амджад поднялся и взял ее на руки. Она обхватила его руками за шею, когда он понес ее в спальню. Там Амджад просто положил ее на матрас, причем так осторожно, будто боясь навредить пострадавшей коже. Затем, не оглядываясь, Амджад вышел из спальни.

Она слышала, как он звенит посудой на кухне, откуда вскоре донесся божественно вкусный аромат.

Марам уже собиралась присоединиться к Амджаду на кухне, как он принес в спальню поднос с едой, поставил его на кровать и приказал ей съесть все без остатка.

Она молча смотрела на него. Он выдохнул, вышел, а потом вернулся со своим подносом. Когда он сел на кровать, они принялись за еду.

После ужина Амджад приготовил ей ванну с целебным маслом. Четыре часа спустя Марам лежала в постели, жадно прислушиваясь к звукам, доносящимся извне, и глядя, как прикроватные цифровые часы отсчитывают секунды.

— Расскажи мне, Марам…

Она резко села, сразу очнувшись от размышлений. Она сидела на кровати в лифчике и трусиках, отбросив простыни. Комната ярко освещалась пламенем масляных ламп из коридора.

Амджад стоял в дверном проеме, его тело было наполовину скрыто в тени. На нем были только брюки.

Помимо красивого лица он обладал божественной фигурой.

Сейчас он стоял в такой позе, будто у его ног лежала пропасть. Его ноги были расставлены, голова опущена, грудная клетка вздымалась от тяжелого дыхания, кулаки были сжаты.

Губы, руки и ноги Марам задрожали, на глаза навернулись слезы.

Чего он от нее ждет?

Он задал ей более конкретный вопрос:

— Неужели ты боишься?

Каков вопрос, таков и ответ:

— Совсем наоборот.

— Ты действительно продемонстрировала свое идиотское бесстрашие. В полном смысле этого слова. Но тебе следует бояться… меня.

Ее сердце замерло.

Она встала на колени, дрожа так сильно, что застучали зубы.

— Тебя я никогда не буду бояться!

— Откуда такая уверенность?

При звуке его низкого мягкого голоса Марам вся затрепетала. Она должна быть очень-очень осторожной. Дикий раненый тигр давал ей единственную возможность протянуть к нему руку и погладить. Если она получила такое право, он позволит ей намного больше. Он будет принадлежать ей всю жизнь. Она знала это.

Но если она не получит это право…

Получит! Любой ценой.

— Ты можешь уделить мне… — Она собиралась сказать: «Время до конца твоей жизни», но проговорила: — Несколько лет? Я буду доказывать тебе свою любовь каждый день.

— А если я скажу, что не заслуживаю твоего доверия?

Ее губы дрожали. Марам сдерживала улыбку при виде того, как Амджад сопротивляется ей из последних сил.

— Не беспокойся. Ты его заслуживаешь. А если ты по-прежнему думаешь именно так, считай, ты заслужил мое доверие с этой минуты.

Он сильнее сдвинул брови, ресницы скрыли изумрудные глаза, которые словно излучали зеленый огонь.

Прошло несколько секунд, прежде чем он поднял веки и спокойно посмотрел на Марам — так, будто принял решение. Затем он направился в ее сторону.

Амджад подходил к ней мягко, словно хищник, но ее сердце билось так часто, будто он уже на нее напал. Не то чтобы она волновалась… Все, чего сейчас хотела Марам, — это удобнее улечься на кровати и отдаться ему.

Он подошел ближе, излучая угрозу:

— Ты должна, по крайней мере, быть очень взволнованной тем, что собираешься познать неизвестные силы, которые долго спали.

Она моргнула:

— Ты… Ты хочешь сказать, у тебя давно не было женщины?

— Я не это имел в виду. — При этих словах ее охватило разочарование. А он продолжал: — Хотя это правда. У меня очень давно не было женщины. После того как выяснилось, что моя бывшая жена-монстр беременна от другого и я избегаю близости с женщинами, поползли слухи, будто я сменил ориентацию.

Марам рассмеялась:

— Ни в коем случае! Любой находящийся даже в миле от тебя поймет, какая у тебя ориентация.

— Да, у меня давно не было женщины. — Внезапно он в усмешке изогнул мрачно поджатые губы. — Но я слышал — это как езда на велосипеде.

У Марам замерло сердце.

— Ты не шутишь? — пролепетала она.

Он покачал головой.

— А как давно… у тебя было… в последний раз? — спросила она.

— А ты как думаешь?