Эхо первой любви - Наташа Окли Страница 16

— Я испек для вас троих пирог, его нужно только разогреть. На десерт девочки любят сладкий творог или йогурт, все это ты найдешь в холодильнике.

— Понятно. Думаю, справлюсь.

— Угощайся всем, что найдешь в холодильнике. Можешь приготовить что-нибудь, если хочешь. — На лице Кейт появилась красноречивая гримаса, и Гидеон быстро добавил: — Понятно, готовить — не твоя страсть.

— Если бы не такие люди, как я, ты остался бы без работы.

— Ладно, пойдем покажу тебе комнаты девочек. Это наверху.

Они прошли через уютную столовую, украшенную большим деревянным обеденным столом. Погладив рукой столешницу, Кейт пробормотала:

— Какое чудо.

— Начало девятнадцатого века. Тебе нравятся такие вещи? Признаюсь, я удивлен. Дебби рассказывала, что твоя квартира в Лондоне просто ультрасовременная.

— Да. — Такая квартира — легкая в уборке и незамысловатая — соответствовала стилю ее жизни.

— А я питаю слабость к старым вещам и часто посещаю распродажи. В Сассексе иногда проходят ярмарки антиквариата, вот я и привожу с материка кучу старого хлама.

— Старинные вещи подходят этому дому.

— На втором этаже потолочные балки низковаты, но ты, я думаю, не ударишься головой, если только не станешь прыгать на кровати.

— Постараюсь не забывать об этом, — рассмеялась Кейт.

— Вот комната Джемаймы. Девочки здесь. Кейт приёхала! — объявил Гидеон, распахивая двери.

Кейт выглянула из-за его плеча:

— Привет.

Обе девочки сидели на полу перед большим, четырехэтажным кукольным домом. Джемайма с улыбкой обернулась к вошедшим, а Тилли бросила на пол кукольную кроватку, которую держала в руке, и кинулась к ним навстречу. Кейт погладила шелковистые волосы девочки и сказала:

— Здравствуй, дорогая. Это твой домик?

За нее ответила Джемайма:

— Наш общий. Это папа нам сделал.

— Правда? — Кейт удивленно посмотрела на Гидеона. Ребенком она отдала бы что угодно, чтобы заполучить такой игрушечный дом.

— Подарок на Рождество, — улыбнулся в ответ Гидеон. — Для них это все еще новая игрушка. А Бэбс сделала занавески, покрывала и скатерти. Опустошила свою заветную шкатулку с рукоделием.

Кейт подошла к домику и присела на пол позади Джемаймы. Тилли расположилась рядом.

— Смотри, вот это голубая гостиная, — показала Джемайма, — а это — красная спальня.

Занавеси на крошечном окне свисали правильными складками, игрушечный стол украшала вышитая скатерть. Как, должно быть, тетя Бэбс радовалась, рукодельничая для девочек! А Гидеон… с какой любовью он изготовил для маленьких дочек свой подарок! Пусть они потеряли мать, но у них есть любящий отец, и им не придется расти с ощущением собственной неполноценности, а потом вею жизнь бороться, чтобы обрести чувство самоуважения.

— Тетя Бэбс сделала эти подушки. Видишь вышивку?

Пальцы Кейт погладили крохотную диванную подушечку:

— Как красиво, правда?

— Девочки, мне нужно еще кое-что показать Кейт. Я должен быть уверен, что она хорошо ориентируется в нашем доме, прежде чем уеду на работу.

Кейт поднялась с колен и вышла из комнаты следом за ним. Оглянувшись, она увидела, как девочки снова погрузились в игру. Что ж, Гидеон делал все для своих дочерей — комната Джемаймы была прелестной. На бледно-розовых стенах красовались рисунки, изображающие сказочных рыцарей, замки, принцесс. Вкупе с очаровательным видом за окном создавалась необыкновенная атмосфера, способная пробудить воображение ребенка.

— Ты сам все это нарисовал? — спросила Кейт.

— Нет, это Лора. Еще до рождения Джемаймы, но мы уже знали, что будет девочка.

— Удивительно, как прорисована каждая деталь, каждый листик на дереве…

Лицо Гидеона напряглось, и Кейт уже знала, что это признак затаенного душевного волнения.

— Комната Тилли не такая нарядная. Это здесь.

Стены комнаты младшей дочери были окрашены а бледно-желтый цвет. Конечно, не сравнишь со сказочным очарованием комнаты Джемаймы… Как все это печально! Лора, наверное, уже была слишком-больна, чтобы позаботиться о комнате Тилли. Гидеон сделал все, что мог, но этого явно недоставало.

— Я думаю над тем, как здесь все переделать, — сухо произнес Гидеон.

Его лицо оставалось замкнутым и жестким. Кейт захотелось обнять его, подбодрить и утешить, она даже протянула к нему руку, но быстро опомнилась — ему от нее требовалось вовсе не это.

— Ты мог бы нанять кого-нибудь. Я знаю много людей в Лондоне, которые занимаются подобными заказами.

— Конечно.

Кейт прикусила губу, раздумывая, что бы такого сказать, чтобы разрядить обстановку, но ничего не придумала.

— Моя комната в конце коридора. Бывшая комната Ингрид. А ванная вот здесь, слева.

— Понятно. А во сколько девочки ложатся спать?

— В семь, семь-тридцать, что-то около этого.

— Хорошо, наверное, это все, что мне надо знать. Я постараюсь, как смогу.

— Очень тебе благодарен, — проговорил Гидеон, направляясь к лестнице. Вдруг он остановился и обернулся к ней: — Кейт…

— Да?

— Ты права… Насчет комнаты Тилли.

— Нет, извини, это меня не касается.

Гидеон протянул руку и коснулся ее щеки. Это прикосновение поразило, почти обожгло Кейт, стеснило дыхание.

— Я стараюсь не думать об этом. О том, сколько стараний и любви Лора вложила в обустройство первой детской. Я чувствую себя виноватым. Понимаешь, я должен был заметить… Должен, но не заметил, так был занят своей работой, гнался за своей мечтой… Смешно, до чего все это стало неважным сейчас.

Кейт хотела ответить, но обнаружила, что не может произнести ни слова. Гидеон убрал руку, но продолжал пристально смотреть на нее.

— Каждый раз, когда я захожу в комнату Джемаймы, я думаю об этом, Почему я не замечал, что делается с Лорой?

— Гидеон, я… — пролепетала наконец Кейт. — Она болела долго?

Он отвел глаза и опустил голову, затем, после короткой паузы, проговорил:

— Я думал, ты знаешь.

— Я… Я только слышала, что она умерла. Дебби мне позвонила. Она плакала и…

— Лора покончила с собой.

В голове Кейт словно завыла оглушительная сирена, разрывая ее мозг. Невозможно! Просто невероятно!

— Покончила с собой? — голос Кейт надломился и замер.

— Так что можно сказать, что она в каком-то смысле долго болела, — проговорил Гидеон и зашагал вниз по ступеням.

Кейт последовала за ним в гостиную. Он уселся перед камином. Сейчас Гидеон казался измученным и надломленным.