Обольщение по-королевски - Дженнифер Блейк Страница 16

Медленное мучительное возбуждение все нарастало. Волна дрожи пробежала по всему ее телу. А потом опять и опять. Мускулы ее живота судорожно напряглись. И вдруг он резко убрал руку и замер, дыша часто и глубоко. Секунда шла за секундой.

Это была изощренная жестокость, насилие над ее чувствами. Довести ее опытными умелыми ласками до дрожи во всем теле и страстного, хотя и невольного, желания, было само по себе уловкой, достойной сатаны. Но бросить ее внезапно в этом мучительном состоянии было хитростью коварного врага, местью, намеренной пыткой, наказанием, бичующим ее душу и тело.

Она лежала, залитая светом пылающего камина, чуть дыша, с подрагивающей при каждом ударе гулкого сердца грудью. Когда Анджелина медленно подняла ресницы, блеск ее огромных глаз выдавал те чувства, которые она испытывала сейчас.

Рольф пристально смотрел на нее синим взором, полным воинственного вызова. Мускулы на его лице, плечах и руках были напряжены и ясно вырисовывались в полумраке. Он сдерживал себя, его кожа поблескивала в отсветах камина, покрытая каплями испарины. Несмотря на свои сомнения после проведенной им экспертизы, он не мог уже отказаться от нее. Стремясь сломить ее сопротивление и подавить защитную реакцию, он так увлекся сам, что зашел слишком далеко в собственных чувствах. Анджелина видела это и, обретая вновь самообладание, усмехнулась припухшими от его яростных поцелуев губами, делая вид, что хочет отвернуться от него.

Его рука немедленно перехватила это движение. Голос принца звучал искаженно и хрипло:

— А сейчас будет вторая атака, и наступит расплата.

Странная радостная дрожь охватила Анджелину, когда он стащил свои брюки и подмял ее под себя, раздвигая широко в стороны ее бедра и прокладывая себе путь во влажных зарослях, прикрывающих вход в ее пещеру.

Почувствовав недвусмысленное сопротивление девственной плоти, он тихо выругался, но было уже поздно. Задушенный крик рвался из груди Анджелины, она не могла пошевелиться, ничего не чувствуя, кроме заполнившей все ее нутро разрывающей боли.

Она не знала, сколько прошло времени, когда он, наконец, отпустил зажатые им запястья, гладя ладонью ее плечо и ласково прижимая ее тело к себе. Зарывшись лицом в волосы Анджелины, он прошептал, мучаясь угрызениями совести:

— Давай объявим перемирие, и если я сделал тебе больно, я сейчас все улажу и залечу твои раны.

Он начал нежно ласкать ее руками, успокаивая и утешая. Его губы коснулись виска Анджелины, ее век, уголков ее рта, он мягко дотрагивался губами до ее припухших губ, пока судорога боли не отпустила их, и Анджелина не улыбнулась слабой улыбкой. Он погладил ее грудь, коснувшись большим пальцем напряженно затвердевшего от страха и боли соска, лаская его до тех пор, пока мышцы не расслабились, и грудь под его рукой не стала упругой и податливой. Он смелее продвигался в своих ласках, доставляя ей этим неожиданное наслаждение. Оно разливалось по всему телу Анджелины; оглушительное, незнакомое ей доселе чувство неги охватило ее, и она глубоко, освобожденно вздохнула.

Он задал своим ласкам ритм и темп, который постепенно взвинчивал. Она положила свои руки ему на плечи, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого ее пальцы начали поглаживать стальные мускулы его предплечий; и Анджелина забыв все на свете, растворилась в мире новых эмоций и ощущений.

Для нее не существовало больше настоящего, будущего или прошедшего, существовал только этот миг, когда в ее воспаленной крови разрастался всепожирающий пожар, стирающий все и вся, и уводящий ее в мир забвения. В ней полыхал чудесный и жуткий огонь; он полыхал одновременно и в ней, и в нем, двух человеческих существах, соединенных одним страстным порывом, сплетенных, слившихся воедино тел, подчиненных одному ритму.

Они долго лежали, не размыкая тесных объятий. Она слышала биение его сердца, ощущая удары своей обнаженной грудью, так, что каждый удар отдавался в ее теле легким трепетом. Наконец, Рольф собрался с силами, отодвинулся от нее и приподнялся на локте. Анджелина подняла дрожащие ресницы и взглянула на принца серо-зеленым взором, помрачневшим от ясного сознания греховности всего происходящего. Рольф смотрел на нее сверху вниз сдержанно, не выдавая тайных мыслей. Его лицо было непроницаемо, его взъерошенные золотистые волосы падали на лоб, почти застилая сияние синих глаз.

Он, принц Рольф Рутенский, ничего не дал этой девушке сегодня взамен того, что отнял у нее. Ничего, кроме краткого мига нежности и сострадания. Но это была слишком мизерная плата.

Анджелина отвела взгляд, потирая свою руку, на которой выступила гусиная кожа. Она вдруг заметила, как холодно лежать на полу, и что по комнате гуляет сквозняк. Рольф приподнялся, встал на одно колено и, подсунув руки под ее разомлевшее тело, подхватил ее, чтобы отнести на кровать. В несколько шагов он достиг постели и, уложив Анджелину, накрыл ее одеялом. Затем он двинулся к двери, прекрасный и непостижимый в своей раскованной естественной наготе. Он был хорошо сложен: широкие плечи, узкие бедра, стройные ноги, ни грамма жира. Мускулы его спины слегка заиграли, когда он мягким движением приоткрыл дверь и громко крикнул, так, что эхо прокатилось по всему дому:

— Сейрус!

Слуга явился прежде, чем стихли отзвуки голоса его господина. Он предстал с поклоном, войдя в комнату и остановившись у двери спальной в ожидании распоряжений. Сейрус не глядел в сторону Анджелины, но она была уверена, что ни одна подробность не укрылась от него: он наверняка заметил разбросанную по комнате в беспорядке одежду и ее собственное бледное утомленное лицо с растрепанными волосами. Если подобные обстоятельства и вызывали удивление у слуги, это, во всяком случае, никак не отражалось на его бронзовом лице.

— Ужин и бренди на двоих, — распорядился принц.

Он закрыл дверь за Сейрусом и медленно подошел к камину. Рольф опустился перед ним на колено, чтобы подложить дров в огонь. Делал он это быстрыми ловкими движениями, как будто не сознавая того, что не королевское это дело — топка камина.

Выражение его лица было все так же непроницаемо, он надел брюки, стоя спиной к Аджелине, а потом повернулся к ней лицом, застегивая ремень.

Полог над кроватью был укреплен на четырех столбах из дерева вишни, украшенных затейливой резбой, изображавшей лилии и колокольчики. У изножья кровати столбы были соединены гладкой деревянной балкой, на уровень которой взбивали пуховую перину, когда застилали постель. Принц, опустив руки, оперся ладонями на эту балку и взглянул на Анджелину.

— Похоже, существовала еще одна возможность доказать, что вы — не Клэр. И вы воспользовались ею, Анджелина Фортин.

Она без удивления восприняла то, что он обратился к ней, назвав ее, наконец, настоящим именем.

— Уверяю вас, это была не моя инициатива.

— Я сожалею о случившемся. Я вовсе не собирался насиловать невинную девицу.

Она охотно верила ему, но это признание устраняло ее душевный дискомфорт.