Благородство и страсть - Анна Кэмпбелл Страница 16

– Благодарю вас, милорд. Если бы не вы…

– Ах, вы все еще об этом. Пустое, не думайте больше об этих ублюдках, – сказал он и устремил на нее свои большие загадочные глаза.

Грейс тряхнула головой и торопливо проговорила:

– Вы были великолепны.

Его красиво очерченный рот едва заметно улыбнулся.

– Думаю, вы преувеличиваете. Он отошел от окна. Грейс решила, что это из-за нее. Казалось, маркиз ни минуты не может находиться с ней рядом. Разумеется, она была неподобающе одета. У этого золотистого платья тоже оказалось слишком низкое декольте, и Грейс, пытаясь как-то прикрыть свою грудь, без конца поднимала вверх руки и прикладывала к шее. Но еще хуже было то, что платье выглядело слишком широким в поясе и розовый ремешок не прижимал к ее телу корсет.

Она, конечно, перерыла весь гардероб в своей комнате, пытаясь отыскать что-нибудь темное и скромное, более соответствующее ее положению вдовы, но наряды были таковы, что ввели бы в смущение даже блудницу. Бель настолько прозрачное, с кружевами и чертовски неудобное. Все ящики забиты дешевыми украшениями, целые курганы коробок с косметикой.

Неожиданно она наткнулась и на ящик с одеждой маркиза. В этом было что-то невыносимо интимное, что-то, что могло существовать только между супругами. Его вещи были у нее под рукой. Как будто он мог в любое время войти в ее комнату и взять то, что ему требовалось. Тогда она быстро задвинула этот ящик и отдернула от него руки. Это значило, что и она сама была его собственностью. Маркиз мог зайти сюда, когда ему вздумается, и взять ее. В конце концов ей пришлось остановить свой выбор на этом платье. Оно было самым приличным из того, что имелось. Разумеется, оно болталось на ней как на вешалке, и даже существовала опасность, что это платье свалится с ее плеч. Вот была бы картина – ока стоит в одной сорочке перед маркизом, а он морщит от отвращения свой аристократический нос.

Впрочем, какое ей дело до того, что подумает о ней маркиз. В том, что она оказалась рядом, нет ее вины.

Когда она жила на ферме, ей часто приходилось иметь дело с рабочими, фермерами, торговцами и покупателями. Она привыкла общаться с ними в деловой обстановке, и ей не приходило в голову думать о них как о мужчинах. Так почему же маркиз должен стать исключением?

Она глубоко вздохнула, пригладила тяжелые складки на юбке и повернулась к столу. Маркиз разливал вино по бокалам. Один бокал он протянул ей и сказал:

– Может быть, теперь вы расскажете мне, как попали сюда? Прежние ваши объяснения я склонен назвать лживой историей, состряпанной моим дядей.

Она резко подняла голову и прямо посмотрела ему в лицо. И тут же смутилась. Слишком уж привлекательными были его черты, но без приторной слащавости. Этот мужчина притягивал ее как магнит, волновал, вселял в нее страх.

Маркиз продолжал смотреть на нее.

– Правда, если вы не хотите говорить… – Он жестом предложил ей присесть на диван.

– Благодарю вас. – Грейс села, не отрывая от него глаз ни на мгновение. Маркиз расположился на стуле напротив. Все приличия были соблюдены, как будто они находились в лондонской гостиной.

Интересно, понравился бы ей маркиз, если бы они встретились при обычных обстоятельствах? Внутренний голос подсказывал ей, что так или иначе, но она обязательно бы обратила внимание на этого человека.

Сейчас он сидел на обитом гобеленом стуле, слегка откинув назад голову, и улыбался. Несмотря на кажущуюся простоту его одеяния, оно, несомненно, стоило целое состояние. И необыкновенно шло маркизу. Весь его облик, вся эта роскошь угнетающе действовали на Грейс, пугали ее. Грейс была женщиной, которая привыкла к бедности, и, кроме того, она чувствовала себя сейчас в этом нелепом платье дешевой актеркой.

Она снова глубоко вздохнула, чтобы немного успокоить свои нервы.

– Милорд, я снова повторю вам, что вдова. Я живу на ферме недалеко от Райпона в Йоркшире.

Он продолжал молча на нее смотреть. Эти карие глаза с золотистыми точками, неотрывно следящие за ней, казалось, заглядывали в самую душу.

Его взгляд скользнул чуть ниже и задержался на ее декольте. Маркиз отвернулся. Вероятно, она выглядит просто чудовищно, решила про себя Грейс. Без сомнения, лорд Шин испытывает отвращение к ней, но воспитание не позволяет ему это продемонстрировать.

– Райпон находится довольно далеко от Сомерсета, – равнодушно заметил он, словно просто удостоверял некий факт, не требующий доказательств. – Собственно говоря, в другом конце страны.

– Разумеется. Но… финансовые обстоятельства вынудили меня принять решение переехать к кузену. Он викарий и живет недалеко от Бристоля. – Ей было неловко признаваться в том, что она находилась в отчаянном положении, поэтому Грейс торопливо продолжила: – Вир почему-то не встретил меня. Сначала я очень долго ждала, а потом отправилась искать его.

– И случайно наткнулись на Монкса и Файли. Кажется, вам очень и очень не повезло.

Это было слишком мягким определением того несчастья, которое с ней случилось.

– Да, не повезло. Так все глупо вышло… Возможно, вам это покажется странным, но когда я услышала их голоса, мне в них послышалось что-то очень знакомое, что-то имеющее отношение к моему дому. – Чтобы скрыть замешательство, Грейс сделала глоток вина.

Маркиз покрутил ножку бокала длинными изящными пальцами, чуть прищурился, глядя в темно-красные глубины вина с дрожащими в них янтарными отблесками свечей. Он сам лишь пригубил вина. Грейс уже успела заметить, что лорд Шин отличается умеренностью – и в еде, и в питье.

Затем маркиз снова посмотрел на Грейс из-под полуопущенных ресниц:

– И как давно вы вдова?

Грейс быстро наклонила голову, чтобы не выдать подступивших к глазам слез.

– Месяц. – Она на мгновение замолчала, потом кашлянула и снова заговорила: – Во вторник будет уже пять недель.

Быстро подняв голову и заглянув маркизу в лицо, Грейс обнаружила, что он снова сердится.

– Господи, Боже мой! Значит, получается, вы, не успев оплакать своего мужа, уже позволили втянуть себя в следующую катастрофу. – Пронзительные золотые глаза опять сосредоточились на ней. Грейс вдруг сделалось очень холодно, как будто в открытое окно внезапно подул ледяной ветер. – Во всем виноват мой дядя, – вновь заговорил маркиз. – Это его больной мозг изобрел очередную каверзу и претворил ее в жизнь. Аморальный тип. Его давно нужно пристрелить как бешеного пса.

– Но это не ваша вина, милорд, – тихо пробормотала она, чувствуя себя виноватой за эту вспышку гнева маркиза.

– Нет, и я виноват в этом, – с горечью сказал он. – Мне следовало давно уже умереть, чтобы не портить никому жизнь. Еще тогда, когда я только начал заболевать.

– Нет, что вы! – испуганно воскликнула она. Слова маркиза поразили ее. – Никогда так больше не говорите.