Прогулки по радуге - Ника Муратова Страница 16

— Эрика, твоя запеченная рыба вчера была исключительной! — Луиза Иннокентьевна с удовольствием вспоминала прошедший накануне ужин. Это был один из редких вечеров, когда Эрика пригласила их с отцом в гости. Не то чтобы они редко у нее бывали, нет, редкостью было то, что она сама готовила ужин. Чаще всего Эрика сама забегала к ним повидаться и перекусить или взять что-нибудь домой, чтобы не возиться с ужином, или же просила домработницу что-нибудь приготовить для них. Она сама прекрасно умела готовить, у нее было то самое кулинарное чутье, которое делает блюда, приготовленные его обладательницей, изысканными и необычайно вкусными. Но Эрике было жалко тратить свое время на такое банальное дело, как приготовление пищи, а потому готовила она исключительно по особым случаям и вдохновению и представляла это всегда, как большой праздник.

— Спасибо, мам, ты же знаешь, что я люблю пофантазировать. Мы подобную рыбу на юбилее дяди пробовали, помнишь? Я просто чуть изменила соус и вот — вуаля! — Эрика, как всегда не страдала излишней скромностью.

Она прекрасно выглядела, замужество, как любили говорить ее друзья, пошло ей на пользу. Она обрела черты обворожительной молодой женщины, ее магический взгляд изумрудных глаз, так привлекавший многих мужчин, стал еще более насыщенным и наполнился чувственностью и женственностью, ее не тревожили никакие заботы, она жила по своему расписанию и составляла его, следуя исключительно своим желаниям. Она продолжала работать, но уже в частной клинике, пока не своей, а у их знакомых, и планировала через годик открыть свой кабинет или консультационный центр. Семейная жизнь ее протекала без особых хлопот. Она всегда с иронией и усмешкой слушала рассказы своих подруг об их семейных трудностях. Она не понимала, как они могли дойти до того, что мужья пытались диктовать им, что делать, как проводить свое время и как тратить деньги. Она списывала это на счет их слабохарактерности и полного отсутствия самоуважения. Доводить дело до спора, как супругам проводить отпуск и в какую школу отправлять детей? Нет уж, простите, это было не для нее. Если у человека есть свое мнение, он не станет его менять только из-за того, что другой человек, связанный с ним брачным свидетельством, имеет другую точку зрения. Мама смеялась над рассуждениями Эрики, напоминая, что просто ей повезло с мужем, что он никогда не вмешивается в ее дела и не навязывает ей свои суждения. Если бы у Макса был другой характер, Эрика запела бы совсем другую песню.

Это было правдой, характер Макса устраивал Эрику как нельзя лучше, но, с другой стороны, это было единственным путем сосуществования в семье, который она могла признать.

Макс боготворил ее и не «мешал жить», как она выражалась. Поначалу они много спорили по поводу его работы и карьеры, но он твердо стоял на своем и ни в какую не хотел уходить из практической хирургии. Доводы типа «не хватает денег» на него не действовали, тем более что зарабатывать он стал более или менее прилично благодаря частным операциям и популярности среди пациентов. Эрика не хотела менять свои потребности и стиль жизни, и денег Макса ей, конечно, не хватало на ее сумасшедшую по насыщенности жизнь. Однако родители по-прежнему помогали ей финансово, закрывая глаза на доходы зятя, так как он хорошо относился к их дочери и этого было в принципе достаточно. В итоге Эрика отстала от Макса в плане работы, предоставив ему свободу действия. В обмен на свою. Это был негласный пакт о «невторжении на личную территорию» друг друга. То есть, скорее, это относилось к Эрике. Ей эта свобода и отсутствие каких-либо обязательств были просто необходимы. Макс не мог сопровождать ее на всех мероприятиях, но ей этого и не было нужно. Ей хватало его присутствия дома, он устраивал ее, и даже очень, как мужчина, он был надежен, решал практически все бытовые вопросы и не обременял ее своими проблемами. И, самое главное, не мешал ей проводить ее свободное время (которого у нее было намного больше, чем у него) так, как ей этого хотелось. В то же время они довольно часто выходили куда-нибудь вместе, ей нравилось просто поболтать с ним иногда о том о сем или выехать за город на пикник, где он обычно разжигал огонь и запекал что-нибудь вкусненькое на углях.

— Как здорово, Макс, вот так лежать и ни о чем не думать, — говорила она, лежа на его плече и вдыхая свежий воздух, смешанный с легким запахом дыма и жареного мяса. — Никакие проблемы не отягощают мысли, ни о чем не надо беспокоиться, никуда не надо спешить… Все так просто и понятно. И на сердце легко и прозрачно, как этот воздух. Мило и романтично.

Это была другая романтика, отличающаяся от той, какая была признана в кругу ее знакомых, и порой она ощущала, что это ей очень нравится, что именно эта романтика и простота и доходят до ее сердца, поднимая со дна его что-то чистое и светлое, что-то такое, что отсутствовало в ее повседневной жизни, похожее на радости из мира детства, и она ощущала в такие моменты, что упускает нечто важное, нечто давно забытое и погребенное под ворохом наносной гламурности и бесконечных развлечений. Но потом она вновь окуналась с головой в свой привычный круговорот и забывала об этом и даже гнала подальше эти свои мысли, чтобы не затруднять ход своей привычной жизни. Ей хватало того, что ей было легко и надежно с Максом, хотя это являлось только надводной частью айсберга, более мощным основанием для ее умиротворенного состояния была любовь Макса, их отношения, в которые он вкладывал так много своего сердца и души, ее чувство «тыла», которое он обеспечивал, но она слишком много значения придавала внешней стороне жизни, чтобы осознавать это.