Понедельник – день тяжелый - Наталья Колесова Страница 16

— Хорошо-хорошо, — сдалась я. — Только сейчас выйду из кабинета…

Кидая по сторонам извиняющиеся взгляды и пригибаясь, словно под обстрелом, я выскочила в коридор. Как назло, редкий гость — генеральный — сегодня заявился с какими-то перспективными девелоперами. Важные переговоры Михаил Юрьевич традиционно проводит именно в нашем маленьком офисе: мол, это место приносит удачу, ведь он здесь когда-то начинал. А может, просто не желает светить встречу в головном: сглазят, переманят, уведут!

Вообще-то шеф у нас неплохой, по мелочам не придирается, не самодур, но нападает на него иногда стих «всех построить», особенно в присутствии значимых гостей. Так что мы в такие дни стараемся не высовываться и соблюдать все писаные, а пуще всего — неписаные — правила офисного этикета.

Я направилась к лестнице, но оттуда мощно тянуло сигаретным дымом и многоголосым разговором. На другом конце коридора из открытой двери конференц-зала лился звучный микрофонный голос докладчика. У лифта и чуть ли не у каждой офисной двери толпился народ — когда вообще работают, только и снуют туда-сюда! Каким образом люди умудряются незаметно крутить служебные романы, в таком густонаселенном разнообразными фирмами здании фиг уединишься даже для телефонного разговора с матерью… Э-э-э, это я к чему сейчас?

Пришлось вернуться к нашему офису, а чтобы не торчать за прозрачной стеной (вон Юлька уже делает страшные глаза и машет на меня обеими руками: уйди, не маячь!) — присесть на корточки у пальмовой кадки рядом с дверью. Мобильник в моей руке уже раскалился от гневного маминого: «Алё! Алё-о! Нет, ты погляди, просто взяла и трубку бросила! Что хочет, то и делает! Алё-о, говорю!»

— Алё, здесь я, мам! Что там у тебя случилось?

— Обязательно должно что-нибудь приключиться, чтобы я могла с тобой просто поговорить? — сварливо отозвалась родительница. Я закатила глаза: ну всё, завелась! Попыталась исправить положение:

— Ты вроде сказала, что-то срочное…

— Не срочное, а неотложное! — поправила собеседница. И она еще периодически восклицает, в кого я такая вредная уродилась! Риторический вопрос — для всех, кроме моей мамы. — Мне нужно сегодня передвинуть шифоньер!

— О, не-е-ет! — простонала я. Материн, вернее, бабушкин шифоньер — это наша семейная легенда, реликвия, но главное — семейное мучение! Натурально-деревянный, несокрушимо-монументальный, изготовления эдак годов сороковых прошлого века, как бы даже не бабушкино приданое, весит он целую тонну, и непременно хотя бы раз в год отодвигается, чтобы наша мама (а в предках у нее явно был енот-полоскун) могла за ним убраться.

— Что значит «нет»?! Уже Новый год на носу…

— Ага, всего-то полтора месяца этого «носа» осталось!

— …а в доме еще натуральный срач!

Вот потому у меня в квартире если кто и убирается, то только робот-пылесос. Когда я вспоминаю его включать. Хватило мне в детстве всех этих «генеральных» уборок, регулярного выбивания ковров и еженедельного мытья крашеных панелей, дверей и окон!

— Ма-ам, ты же опять будешь потом по стеночке ходить и мазью спину натирать! — Про себя уже молчу, потому что на все мои жалобы на здоровье мама отрезает: «Рано тебе еще болеть!»

— Вот потому вы с Димой и нужны мне сегодня!

— Что, и Димка придет?

— А куда он денется?

Зная своего братца, не сомневаюсь, что он-то как раз и может легко «деться». Диман с малых лет выбрал правильную тактику выживания в нашей семье: родительнице не прекословит, не настаивает на своем, но практически всегда мастерски выскальзывает из неудобных и напряжных для него ситуаций. Да и мама — как бы она это ни отрицала — относится к нему куда благосклоннее, чем ко мне: еще бы, младшенький, да еще с хрупким здоровьем! А ничего, что все эти «хрупкости» остались в пятнадцатилетней давности прошлом, и сейчас наш младшо́й — орясина ростом под два метра, говорящая басом и меняющая девок, как перчатки!

— Ма-ам, ну давай я тебе грузчиков вызову и оплачу, а? — безнадежно предложила я. — Двух… нет, для нашего фамильного «гроба» лучше сразу четверых!

— Еще чего! — взъерепенилась родительница. — Не хватало мне еще чужих людей в доме! Оглянуться не успеешь — что-нибудь сопрут! Даже на порог не пущу!

— Да что там у тебя переть-то!

Из драгоценностей — старое обручальное кольцо и парочка еще советских сережек с янтарем. Родительница до сих пор искренне, по-учительски, считает, что золотые украшения и дорогие вещи — это вульгарно. Домашняя техника — без слез не взглянешь, хорошо хоть мы с Димкой на телевизор приличный скинулись… Остальное «работает, а мне больше ничего и не нужно, отстаньте!»

— Короче, я жду тебя к семи! И не вздумай опоздать, ясно?

И как всегда вовремя поставила точку в нашем споре — отключившись. Не услышав или попросту проигнорировав мое категорическое: «Нет, я сегодня ТОЧНО никуда не пойду!». Стиснув замолкший мобильник, я сквозь зубы выдала несколько нецензурных слов: не о маме, конечно (хотя иногда очень тянет!), а о ситуации в целом: до стольки лет дожила, а всё не могу настоять на своем, подобрать разумные аргументы! Хотя кто вообще руководствуется в спорах разумом? Сплошные эмоции и кидание банановой кожурой!

— Разрешите пройти? — прохладно осведомились над моей головой.

Я задрала голову и с ужасом обнаружила, что в разъехавшихся дверях за моей спиной торчат четверо: наши гости, наш директор и наш ведущий. Причем последний строит мне зверские рожи, чуть ли ни ребром ладони по шее водит: ну всё, каюк тебе, Самохина!

— Да-да, конечно! Извините…

Попытавшись скоренько вскочить, обнаружила, что за время сидения на корточках ноги онемели, да еще разбитое колено никак не желало разгибаться. Пришлось опереться о кадку пальмы, но рука соскользнула, и я случайно — и намертво — вцепилась в твердую ногу ведущего архитектора. Оставалось только подниматься, перебирая по ней руками, как по той самой пальме; хорошо, Черкасов вовремя это действие пресек — наклонившись, подхватил меня под локоть железными пальцами и вздернул на ноги.

— Спасибо, — пробормотала я. — И до свиданья!

Ероша рукой челку, чтобы не видеть, с каким выражением на меня смотрят, и чтобы гости-клиенты точно не запомнили моего пылающего лица, ретировалась на рабочее место. Сжавшая губы Кристина обреченно покачала головой: мол, ты совершенно безнадежна! Юлька хихикала, Макс оценил лениво:

— Это было эффектно!

— Заткнись, а! — огрызнулась я. Уставилась на экран, вспоминая, что вообще до злосчастного звонка делала. Уже практически вспомнила, как опять всё вышибло внезапно раздавшимся гласом небесным. То есть рыком Черкасова:

— Самохина, зайди ко мне!

А я-то надеялась, что ведущий вместе с директором и гостями свалит либо на объект, либо уже на обмытие удачной сделки! Поплелась, собирая взгляды коллег — насмешливый Кристины, сочувственный — Юли. Макс вскинул в воздух сжатый кулак: держись, мол! Я вяло «отнопасаранила» в ответ и, приоткрыв дверь, заискивающе спросила через микроскопическую щелку: