Прекрасно в теории - Софи Гонзалес Страница 16

Анализ характера:

Александр Броэм

Думает, что он гораздо сексуальнее, чем есть на самом деле.

Полный кретин.

Неудивительно, что Вайнона бросила его.

Не способен разбираться с проблемами, потому что привык решать все деньгами.

Не думает ни о ком, кроме себя!

Немного подумав, я вырвала эту страницу и скомкала. Лучше Броэму этого не видеть. Но это немного помогло мне. Ну, помогло тем, что теперь я знала, чем мы будем сегодня заниматься: сбором информации. Анализ отношений или работа над ошибками, называйте как нравится. Я не могла начать помогать Броэму, пока не знала, что произошло и что пошло не так.

Воодушевленная, я ринулась в комнату Эйнсли. Как всегда, воздух здесь наполняли ароматы ванили и карамели. Эйнсли, окруженная ножницами, лоскутами ткани и выкройками, сидела на коленях на плюшевом ковре. Вероятно, вернувшись домой после занятий, она сразу начала работать над своим очередным творением.

Практически всегда ее дверь была закрыта, чтобы она в тишине и спокойствии могла записывать свои видео для YouTube. Однажды я ворвалась к ней во время замедленной съемки, и она так разозлилась, что наша соседка выглянула из-за забора, чтобы проверить, что никто не пострадал. Но открытая сейчас дверь дала мне зеленый свет, поэтому я вошла без колебаний, аккуратно ступая между разными материалами и разбросанными прищепками.

– Что ты сейчас шьешь? – спросила я.

Эйнсли уже наполовину закончила рисовать узор на бледно-голубом лоскуте хлопчатобумажной ткани, поэтому, отвечая, не отрывала от него глаз.

– Я нашла уродливое кружевное платье «У Дженни», – сказала она, имея в виду секонд-хенд «У Дженни», одно из своих любимых мест – думаю, из него получится отличный костюм с кроп-топом и юбкой. Сейчас делаю новую подкладку, потому что ткань практически прозрачная, и потом, – она схватила ножницы, – хочу сделать эластичную оборку внизу топа.

– Здорово. Это будет потрясающе.

– Надеюсь. Будешь моей моделью?

– Для кроп-топа? – Я съежилась. – Пожалуй, я пас. Не могу дождаться, когда увижу тебя в нем. Держу пари, ты будешь выглядеть восхитительно.

Внутри Эйнсли улыбалась, довольная комплиментом.

Она всегда была худой, высокой, с узкими бедрами, походя на отца и его родственников. За последние несколько лет изгибы ее груди и бедер стали более изящными, но по всем меркам она все еще была очень стройной, как наши тетушки по отцовской линии. Я тоже была высокой – сто семьдесят пять сантиметров, намного выше девочек моего возраста, – но у меня мамина фигура.

«Детородные бедра», – так говорила мама, когда я была еще одиннадцатилетним ребенком. У меня только начался менструальный цикл и мои бедра и грудь налились так, что вся моя старая школьная одежда трещала по швам.

Тогда мне было все равно, идеальны ли мои бедра для рождения детей – я просто не хотела стать единственным ребенком в классе, кто вырос за год во время полового созревания на два размера. И тогда мне нравились мои формы. Даже несмотря на то, что я не могла взять у Эйнсли ее одежду сорокового размера.

Все вышесказанное не означало, что я хотела быть моделью для кроп-топа на канале с тысячами подписчиков, но все равно спасибо. Любовь к своему телу не давала мне магический щит от страха сцены или комментариев о том, должна ли девушка носить открытую одежду, от мерзких незнакомцев с сексистскими наклонностями. Я не знала, как Эйнсли это выносит. Анонимность была теплым одеялом, укрывающим меня от нападок.

– Ну так как дела? – спросила Эйнсли, роясь в своей плетеной сумке, в которой хранила набор для шитья, в поисках сантиметровой ленты. – Как прошла встреча в Клубе?

– Она была вчера. Я тебе говорила, что в этом году из-за занятости мистера Эллиота встречи проводятся по четвергам.

– Ладно, но я против всяких изменений и всячески пресекала бы такого рода вещи.

– Отвечая на твой вопрос, они все безумно скучают по тебе.

– О да, я почти тебе поверила.

– Они поставили тебе памятник.

– Это меньшее, что они могли сделать.

– Так я и сказала. Эй, можешь одолжить мне свою доску для заметок?

– Конечно, она за столом. Зачем тебе?

Я переползла через ее кровать и просунула руку в щель, чтобы достать ее.

– Броэм скоро придет. Мне нужен инвентарь.

Эйнсли, знавшая о том, как прошла наша вчерашняя встреча, фыркнула.

– И какой же? Перцовый баллончик?

– Одной доски достаточно. Спасибо!

– Эй, я могу быть уверена, что вы будете вести себя тихо? – крикнула мне вслед Эйнсли, когда я удалилась с доской для заметок. – Через тридцать минут я буду записывать озвучку для видео.

– Без проблем.

Вернувшись в комнату, я прислонила доску к кровати и затем разложила на столе несколько чистых листов бумаги, несколько цветных маркеров и мой новый блокнот. Как только я закончила, в дверь постучали.

– Веди себя хорошо, Дарс. Без убийств! – крикнула Эйнсли из своей комнаты, когда я пошла открывать дверь.

Я проигнорировала ее.

Когда я распахнула дверь, чтобы впустить Броэма, первое, о чем я подумала, – как неуместно он выглядит на нашем эклектичном крыльце. Я думала, он придет сразу же после тренировки, но он все-таки заскочил домой, чтобы привести себя в порядок. Он выглядел чисто и опрятно, в зауженных брюках чинос и темно-зеленой рубашке с аккуратно подвернутыми до локтей рукавами. Его волосы были зачесаны на косой пробор и уложены волнами, такими пушистыми и небрежными, будто он использовал тонну средства для укладки. Пол скрипел и трещал под его наполированными коричневыми ботинками. Он был окружен кучей разбросанных садовых гномов, цветочных горшков и грязью, не убранной с тех времен, когда мама пыталась вновь заняться садоводством. Над его головой звенели колокольчики и висели вазы с цветами, некоторые из них еще цвели, а некоторые уже засохли и увяли. А за его спиной красовались перила нашего крыльца, украшенные множеством рождественских гирлянд, которые мы не снимали, чтобы не приходилось каждый год их вешать снова.