Такси счастья - Алиса Лунина Страница 16

Обед, оказывается, не самое приятное время. В рабочие часы женщины хоть изредка отвлекались на работу, а тут полностью сосредоточились на Саше. Она чувствовала, как ее разглядывают, оценивают и обсуждают. Некоторые даже подошли познакомиться. Например, полненькая шатенка в черной водолазке приблизилась и, радостно хихикая, спросила:

— Вы крыса?

Саша забормотала, опешив:

— Что крыса? Почему крыса? — Она тщетно пыталась найти в вопросе какой-то смысл.

Шатенка, видя ее замешательство, с готовностью пояснила:

— Ну, по знаку гороскопа вы Крыса?

Саша в гороскопы никогда не верила и не интересовалась, кто она по знаку, но сейчас зачем-то, на всякий случай, возможно, чтобы просто отвязаться, покорно кивнула:

— Угу, Крыса.

Женщина возликовала, будто выяснилось, что она и Саша принадлежат к одной тайной касте:

— Вот и славненько! Значит, сработаемся и поймем друг друга! У меня и свекровь Крыса, и подруга Крыса, уж я вас, Крыс, знаю, как облупленных!

Саша отшатнулась и поспешила уединиться за свою перегородку, типа работать, хотя обед еще был в самом разгаре, и женская команда отдыхала, оживленно болтая, кого-то обсуждая и подкрашиваясь.

Ой, как скучно, нет сил терпеть эту смертную скуку.

Примерно так она стала мысленно подвывать в конце первой рабочей недели. Уже и партизаны не помогали. В ее воображении немцы их пытали-пытали, партизаны терпели-терпели, а Саша все равно не могла успокоиться и принять страдания смиренно, с достоинством.

Смешно, но она ждала выходных, как в «школьные годы чудесные», — каждый день, сверяясь с днем недели, как Робинзон Крузо. Скука ведь смертная, и такое ощущение, что здесь всем все до фонаря. Высиживают тетеньки от звонка до звонка, а что продают, зачем и кому, их не колышет. Ни креатива, ни анализа, ни системы, ни цели продавать успешнее. Ничего.

Саша не привыкла к такому положению дел. Сколько сменила контор, везде рабочий процесс подразумевал какую-то отдачу, творческую энергию, ей было интересно ставить перед собой цели, добиваться результата, а тут… Болото. Но Саша это не сразу поняла и даже попыталась включить себя в структуру компании, найти достойное применение своим знаниям и опыту, самонадеянно предложив свои услуги. Ей, правда, сразу намекнули, что никакая инициатива не приветствуется, «порядки не нами заведены, а дедами нашими завещаны, и не фиг их менять!» Ладно, Саша успокоилась, инициативы больше не проявляла.

К сожалению, организация труда в данной конторе была устроена таким странным образом, что Сашина деятельность находилась в прямой связи, а то и зависимости от функционирования еще трех женщин. А зависеть от коллег-женщин — дело неблагодарное, а иногда и рискованное. Может, у твоей коллеги сегодня напасть в виде сильно загулявшего или просто ушедшего в запой мужа, а ты от нее бессовестно ждешь включенности в процесс и какой-то отдачи. Ясно, что однажды тебе дадут понять, что ты дрянь бесчувственная, и посоветуют отправиться со своим рабочим усердием куда подальше.

С Сашей именно так и произошло. Два дня она тщетно добивалась от коллеги, которую звали то ли Манечкой, то ли Верочкой, какого-то пустякового документа. Без него, увы, Сашин служебный отчет был невозможен. На третий день в отдел зашла начальница системы «я — начальник, ты — дурак», причем сразу было очевидно, что дама сильно не в духе, может, муж подкачал или дети-двоечники, но она зла на всех, и в данный конкретный момент времени ее глобальное недовольство направлено на Александру Семенову.

А Саша что? Ничего. Сидела тихо, мирно, починяла примусы, обдумывала концепцию предстоящих выходных, плохого ничего не делала, и вдруг… Ее спрашивают про тот самый отчет, который, между прочим, до сих пор не готов не по ее вине, а по вине…

Саша только раскрыла рот, чтобы объяснить про Манечку-Верочку, но вовремя закрыла. «Ну что я — сексот? Подлый стукач? Ну, застучу эту глупую Манечку, кому это поможет?» И промолчала. Смотрит на разгневанную тетеньку и молчит, как рыба об лед.

А та уж совсем разошлась, ножкой топнула, покраснела и вдруг назвала Александру Семенову идиоткой, более того, идиоткой законченной и неисправимой. При этом громко, чтобы все сотрудницы стали свидетелями Сашиного унижения.

Саша внутренне охнула. Надо бы что-то ответить, но что? Пока думала, начальница ушла, прошипев на прощание еще нечто уничижительное.

А Саша, значит, осталась, униженная и оскорбленная, в расстроенных чувствах. Помимо обиды на тетеньку возникла обида на себя: как это я промолчала и зачем позволила себя унизить?

Надо было ей достойно ответить! Но у Саши проблемы с реакцией и долгий тормозной путь.

Есть люди, которые в любом конфликте не растеряются, у них ловко получается ответить обидчику, изящно его подрезать, чтобы он от услышанного осознал свое ничтожество или умер, не сходя с места. А у нее так не выходит. Она из породы несчастных тормозов, которые будут позднее, уже после конфликта, на досуге, как правило, ночью, мучительно и нудно обдумывать, как же нужно было ответить.

Например, напомнить этой начальнице адаптированную специально для нее аксиому Коула: «Видите ли, сударыня, общая сумма разума на планете — величина постоянная, а население растет… И некоторым не хватает!» И бросить на нее выразительный, убийственный взгляд, чтобы ей сразу стало ясно, кто здесь «некоторые».

Или сказать так: «Уважаемая! Я не знаю, чту вы принимаете от головы, но это вам не помогает!» А потом, храня достоинство, написать заявление по собственному желанию и гордо удалиться.

Надо было… А она растерялась.

Какая нервная атмосфера в этой организации — буквально в тот же день возник новый конфликт. Подлетела к Саше та самая Манечка-Верочка и возбужденно крикнула, что та ее специально подсиживает, желая выжить из компании. Саша, сильно удивившись, поинтересовалась, откуда у нее такие сведения? Точно ли подсиживает? Манечка уверила, что точно, и развила данную тему, пустившись в рассуждения о подлой человеческой сущности в контексте офисного планктона.

Не будучи согласной с оппонентом, Саша тем не менее в прения вступать не стала, помня первый закон спора, гласящий:

«Никогда не спорьте с дураком — люди могут не заметить между вами разницы».

Набрав в грудь побольше воздуха, она спокойно ответила Манечке, что, мол, вы успокойтесь, не берите в голову за всех и вообще знайте: все будет хорошо. Та всполошилась, обозвала Александру Семенову хамкой и объявила ей бойкот.

«Ну ладно, — подумала Саша, — проживу и с бойкотом, не тресну. Есть же в моей жизни и что-то еще, помимо Манечки». А вслух, в присущей ей вежливой манере, посоветовала ей написать на А. Семенову жалобу в Организацию Объединенных Наций, лично Генеральному секретарю. Причем сделать это сразу, по горячим следам, не теряя времени.

После этого Манечка ушла, наверное, писать в ООН.