Анжелика. Победа [= Триумф Анжелики ] - Анн Голон Страница 16

Они так смеялись во время пира на Сен-Лоране. Она часто вспоминала, как разгоряченные вином гости обсуждали блеск королевского двора в Версале, праздники, удовольствия, которые так украшали жизнь, а она внезапно обронила: «А отравители?»

Все расхохотались, словно это была смешная шутка. Действительно, было от чего смеяться! Будто бы умереть при дворе от яда, подсыпанного нежной ручкой в перстнях было менее трагичным, чем пасть от удара кинжала в парижском переулке!

Эта странная реакция побудила ее написать полицейскому Дегрэ, помощнику господина де Рейни, лейтенанту королевской полиции. Это письмо было составлено среди ноябрьских туманов Канады и передано из рук в руки через преданного лакея господина Арребуста. Оно послужит для опытного полицейского необходимым оружием, в котором он нуждался, чтобы обвинить тех, кого изо всех сил старался разоблачить.

В этом послании она открывала ему правду обо всем. Имена колдуний, замешанных в преступлениях в Версале, список адресов и тайных местечек всего Парижа, где они принимали своих высокопоставленных клиентов, имя той, которая некогда «приготовила рубашку», — Атенаис де Монтеспан, любовницы короля и ее преемницы — мадемуазель Дезейе, что долгие годы служила посредницей с женой Мовуазена.

Это письмо определенным образом повлияло на ход событий. Она спрашивала себя, каким образом Дегрэ воспользовался им… затем предпочла не думать об этом.

Ей не хотелось тратить понапрасну эти дни на реке, где им было позволено если не забыть, то по крайней мере легче относиться к мерзостям этого мира, с которыми им предстояло бороться в ближайшем будущем.

Жест, который Жоффрей привлек ее к себе, означал, что он следовал и разделял ход ее мыслей.

Они были вместе и понимали друг друга. Они испытывали одинаковое опьянение от того, что были так близки. Он чувствовал рядом с собой тело женщины, такой желанной и такой страстной, что думая о ее достоинствах, он не мог возмущаться тем, что столько мужчин ему завидуют и мечтают о ней. Она испытывала такую бурную и вместе с тем, безмятежную радость, какую иногда ощущают дети при мысли, что солнце светит, а цветы благоухают, и что их любят. Ей достаточно было чувствовать, как его сильная рука обвивает ее стан, чтобы перестать бояться чего бы то ни было. Ее беспокойство развеивалось, а заботы переставали существовать. Она жила под защитой их ночей, полных очарования, когда мужчина, которого многие признавали вождем, многие боялись, становился таким нежным и предупредительным, таким пылким и жадным до ласк, таким внимательным к ее малейшим желаниям. Их безумства казались бесконечными и не переходили в чисто плотские утехи, они придавали живости уму и заставляли сердце биться быстрее.

Они решили найти убежище, чтобы укрыться на ночь и защититься от порывов ветра, на южном берегу, более спокойном.

Вдоль берегов виднелись вспаханные поля. Люди перевозили зерно и загружали его в специальные хранилища. Летний сезон был слишком короток и все со страхом ждали зимы. Небо было врагом, и, лишь иногда ясное, почти все время было затянуто тучами. Жаркие дни являлись предупреждением, что близится буря, скорее всего опустошительная. Другим врагом людей, согнутых на своих полях, были праздничные дни во имя святых.

Многие старались отменить эти традиции, как это делали путешественники, двигающиеся к великим озерам или на север, не боящихся ни запретов, ни отлучения от церкви. Но жить в Канаде и спасаться от зимы или от разорения было разными вещами и требовало благословения Бога. Часто случались ураганы. Небеса разверзались. Корабли тряслись на якорях, словно в пляске Святого Витта. Бури Сен-Лорана могли быть такими же ужасными, как на море.

Однако путешествие продолжалось под чистым небом.

Чем дальше они продвигались к устью реки, тем реже встречались им обжитые берега и вспаханные поля.

До бесконечности, от одного края до другого, река вытягивалась, простиралась, то покрытая рябью, то застывшая словно олово. Она иногда была похожа на озеро, в котором отражается небо и танцуют солнечные блики.

Но у бортов кораблей виднелись темные волны, которые превращались незаметно в черные потоки, украшенные белой пеной.

Когда они подплывали к причалам, то видели бесконечные дикие края, похожие на бретонские берега со скалами и равнинами, покрытыми черными хвойными лесами.

Наиболее влиятельным землевладельцем в этих краях был Танкред Божар, друг детства старого Лубетта. Он нанес им визит на корабль и рассказал, как когда-то военные суда не прибыли под Квебек, как Чемплен оставил на произвол судьбы и на милость дикарей нескольких поселенцев, и как он сам в возрасте десяти лет, его сестра Элизабет и Лубетт одиннадцати лет провели зиму у племени монтанье и сохранили о тех временах лучшие воспоминания жизни.

Река все расширялась. Дракон открывал свою огромную пасть, зевал и выплевывал островки, которые лежали на пути к морю.