Нежно влюбленные - Мэри Джо Патни Страница 15

— Ну… незнакомыми нас назвать нельзя. — Мэдди принялась обмахиваться веером. — Похоже, тебе понравилось восторженное отношение мужчин? — усмехнулась она.

— А что тут такого? — обиженно промолвила Диана.

— Да нет, ничего, только не забывай, что твое появление здесь — лишь начальная ставка в большой игре. Ты не просто нравишься этим мужчинам — большинство из них хотели бы переспать с тобой, а твое присутствие в этом салоне дает им право надеяться на удачу, — предупредила девушку Мадлен. — Будь осторожна. Не позволяй ни одному из них остаться с тобой наедине до тех пор, пока не убедишься в том, что хочешь иметь дело именно с этим человеком. Конечно, эти мужчины не затащат тебя в постель силой, но сделают все, чтобы соблазнить тебя.

— Из меня не получится хорошей куртизанки, если я не решусь рискнуть, — улыбнулась Диана.

Меж бровей Мэдди пролегла едва заметная морщинка, и Диана поняла, что женщина опять засомневалась в правильности ее выбора. Впрочем, Мадлен не стала ничего говорить и вновь отговаривать Диану.

— С тобой все будет хорошо, если я отойду ненадолго? — встав, спросила она. — Мне надо потолковать со старым приятелем, который только что приехал.

— Не беспокойся, Мэдди, — с улыбкой заверила ее Диана. — Я уже большая девочка, и ты многому научила меня, так что я смогу справиться с этими таинственными существами мужского пола.

Как только Мадлен ушла, Диана внимательно оглядела комнату. В салоне было не меньше сорока мужчин и с дюжину женщин. Вокруг нее толкалось человек десять; четыре гостя не могли глаз оторвать от цыганки.

Вскоре вернулся лорд Ридглей с бокалом шампанского. Отпустив Диане комплимент, он уселся на стул рядом с ней и с обожанием стал смотреть на девушку.

Вниманием Дианы завладел молодой, напоминающий Байрона, мистер Клинтон. Отвернувшись от танцовщицы, он долго смотрел на Диану, а потом, запинаясь, вымолвил:

— Вы… вы — богиня. Она рассмеялась:

— Вы совершенно правы. Диана и была богиней — охоты и луны.

— Ваше имя как нельзя более подходит вашей внешности, — порывисто ответил он. — Вы пленили мое сердце. Я буду называть вас Прекрасная Луна.

Юный Клинтон почему-то напоминал Диане ее сына. У него было красивое лицо, но Диана воспринимала его скорее как малыша, которого надо угостить пряником, чем как возможного любовника. Мысленно ища ответ, который помог бы отвязаться от юноши и не обидеть его, Диана внезапно почувствовала себя неловко.

Подняв голову, девушка увидела смуглого мужчину, видимо, только что вошедшего в салон Гарриет. Он стоял в дверях и смотрел прямо на нее холодными, серыми глазами.

Лет тридцати, среднего роста и с широкими плечами, незнакомец был, бесспорно, умен — это было видно по его лицу даже из противоположного конца салона. Его спокойствие и уверенный взгляд плохо вписывались в здешнюю обстановку, в которой царили флирт и легкомыслие.

Глаза загорелого мужчины произвели на Диану такое впечатление, что у нее перехватило дыхание. Конечно, до этого мгновения она была в центре внимания местных кавалеров, но ни один из них не смотрел на нее с таким будоражащим душу выражением.

А потом время будто остановилось. Произойди сейчас чудо и окажись они вдвоем в райском саду, Диана видела бы лишь темную фигуру да слышала учащенное биение собственного сердца. Это красивое, суровое лицо было знакомо Диане по ночным кошмарам. Страх пронзил ее тело… она поняла, почему интуиция подсказывала ей, что лучше не знать собственной судьбы.

Сомнения почти оставили ее: Диана поняла, что приехала в Лондон в поисках именно этого человека.

Седьмого виконта Сент-Обена привезли в дом к Гарриет Уилсон против воли. Не доехав всего пары кварталов до ее дома, он резко остановил экипаж:

— Я передумал, — заявил виконт. — Провожу тебя, а потом пришлю за тобой экипаж.

Его кузен Франсис Брэнделин лишь ухмыльнулся:

— Нет, Джерваз, ты этого не сделаешь. Я несколько недель тебя уговаривал, и ты не отделаешься теперь of меня так просто. Ты слишком много времени отдаешь делам в своем министерстве иностранных дел. С правительством ничего не случится, если ты хоть один вечер потратишь на развлечение, а у Гарриет, между прочим, один из лучших винных погребов в Лондоне.

— Не сомневаюсь — на то она и куртизанка, — сухо заметил Джерваз. — Но если бы я захотел хорошего вина, то мог бы его и дома выпить.

Франсис усмехнулся:

— Ну может, вино у тебя и есть, но если ты хочешь сменить свою оперную диву на кого-нибудь посвежее, то претендентку лучше всего искать в доме у Гарри, чем в своем собственном.

Джерваз не был полностью согласен со своим кузеном, но оставил его замечание без ответа. Он действительно порвал с Колетт. Она заявила, что ей по нраву мужчины повеселее, но была несколько разочарована поспешным согласием лорда Сент-Обена порвать отношения. Его раздражало ее бесстыдство, и Джерваз заверил Колетт, что она найдет себе кавалера получше.

Впрочем, Джерваз не обольщался. Он был уверен, что кого бы он ни подцепил в салоне Гарриет Уилсон, эта женщина окажется жадной и непостоянной. К тому же известные куртизанки были куда более требовательными и темпераментными, чем светские дамы, а виконту нужна была вовсе не такая любовница. Он твердо знал, какую содержанку хочет иметь — привлекательную, нетребовательную и некапризную. Он был бы не против, если бы у этой женщины были дети — тогда они будут занимать ее мысли и, стало быть, она не станет постоянно искать его компании. Да, он был не против детей, тем более что видеться с ними не будет необходимости.

Что ж, он не умрет, если проведет вечер, дегустируя вина Гарриет. Так что Джерваз решил предоставить дело Франсису.

Кузен виконта был его наследником. Умный, общительный, со светло-русыми волосами и изящной фигурой, он скорее походил на свою мать, чем на суровых, смуглых и мрачноватых Брэнделинов. Еще будучи ребенком, Франсис с благоговением относился к старшему кузену, а когда Джерваз служил в Индии, двоюродные братья не прерывали переписки.

Новый виконт вернулся в Лондон после смерти своего отца, и ему было бы очень одиноко в большом городе, если бы не радушная встреча Франсиса. Приятно было сознавать, что есть хоть кто-то на свете, кому не все равно — жив он или умер. Несмотря на то что кузены были очень разными людьми, им удалось крепко подружиться.

— А ты уже думал о женитьбе? — лениво спросил Джерваз.

Лицо Франсиса, освещаемое лишь мигающим светом фонаря, вытянулось и прошло несколько минут, прежде чем он ответил с деланной беззаботностью.

— Кузен, а с чего это ты вдруг задаешь такие вопросы?

— Ты же мой наследник, и в один прекрасный день получишь от меня немало денег, — объяснил виконт. — Жизнь хрупка и переменчива, и я хотел бы быть уверен, что мое состояние перейдет к следующему поколению.