Шелк и тайны - Мэри Джо Патни Страница 15

Спустя час после заката вежливый молодой человек, мягко ступая, проводил Росса туда, где ему предстояло обедать с Джулиет. Освещенная лампой комната напоминала кабинет, который на время превратили в западноевропейскую гостиную. Согласно восточному обычаю обедают, сидя на полу или на подушках вокруг низенького столика, однако в этой комнате находился деревянный стол, покрытый льняной скатертью и заставленный тарелками и серебряными столовыми приборами в европейском стиле.

Слуга поклонился и оставил Росса одного. Тот не возражал, ибо обстановка показалась ему любопытной: она отчетливо напоминала его собственный не слишком аккуратный кабинет дома в Англии.

Помимо обычных произведений гончарного искусства и статуэток, в кабинете хранились книги и свитки не менее чем на шести языках, европейских и восточных. Некоторые из азиатских текстов оказались столь необычными, что разбудили в его сердце страсть ученого. Он мимоходом задал себе вопрос: а не одолжит ли ему случаем Джулиет эти книги или не позволит остаться на столько, чтобы он смог сам перевести их? Потом он вспомнил о своей миссии и укротил свой пыл: «Прежде чем просить одолжить эти книги, надо для начала вернуться живым из Бухары».

Еще больший интерес представляли собственные карты и записные книжки Джулиет, куда она заносила заметки о своих наблюдениях в этой стране и о местных жителях. Таких записных книжек было более дюжины, и Росс быстро пролистал некоторые из них. Ироничные, содержащие множество любопытных заметок, эти дневники, будучи опубликованными в Лондоне под названием «Персидские путешествия английской леди», снискали бы бешеный успех. Кроме того, благодаря дневникам он получил возможность понять, насколько интересным человеком стала его жена.

Он взял последний дневник, открыл его на первой попавшейся странице и прочитал написанные разборчивым почерком Джулиет слова: «Боже, сделай так, чтовы я никогда больше не встретила Росса Карлайла».

Сердце мужчины дрогнуло, словно в него попал осколок льдинки. Он захлопнул дневник и поставил его на полку, потом постоял, почти не двигаясь и пытаясь сделать глубокий вдох, чтобы побороть внезапный приступ тошноты. «Значит, свой дневник она хранит так же, как и записи обычных наблюдений. И как всегда, весьма откровенна. Как характерно для нее!»

Росс мрачно посмотрел на плотный кожаный переплет дневника. «Возможно, эта книжка хранит ответы на мои вопросы — отчего не заладился наш брак. Но у меня не хватит смелости заглянуть туда».

Заслышав шум приближающихся шагов, Росс повернулся и попытался принять непринужденный вид, как у себя в библиотеке. Неожиданно дверные портьеры раздвинулись, и Росс оцепенел. «Джулиет всегда обладала талантом появляться внезапно, и вот сейчас эта проклятая женщина снова воспользовалась своим даром. Днем в своих туарегских одеяниях она напоминала королеву-воительницу. Сейчас же, в этой одежде похожая то ли на гувернантку, то ли на турецкую танцовщицу, Джулиет до мозга костей — настоящая женщина!»

Она помедлила в дверном проеме, подозрительно глядя на него.

— Добрый вечер, Росс. Прости, что опоздала.

— Ничего страшного, — как ни в чем не бывало ответил он. — Я решил, что тебя либо задержали непредвиденные обстоятельства, либо ты развила в себе восточное ощущение времени.

— Скорее всего и то, и другое.

Она вошла в комнату. Росс внимательно посмотрел на нее, сравнивая с той, прежней. Пухлый овал лица, свойственный юности, заострился, черты стали жестче, и высокие скулы выдавались еще сильнее. Джулиет никогда не привлекала той прелестной, мягкой, беспомощной, женственной красотой, что так нравится многим мужчинам. Напротив, красота ее была резка и порывиста.

Указав на стол, она сказала:

— Я подумала, что тебе больше понравится обед в западном стиле, а для этого как нельзя лучше подошел стол в моем кабинете.

— Прекрасная перемена, если учесть, что за последние три месяца я не успел разучиться пользоваться вилкой.

Она слегка улыбнулась. В комнату вошли мужчина и два мальчика с заставленными разнообразными кушаньями подносами, которые они поставили на рабочий стол в другом углу кабинета.

— Что-нибудь еще, Гул-и Сарахи? — спросил мужчина.

— Нет, Рухолла, больше ничего не надо, отдыхай весь вечер.

Все трое поклонились и вышли.

— Думаю, будет лучше, если никто нам не станет мешать, — объяснила Джулиет.

— Согласен. Только сейчас я понял, что означает твое имя. Сначала я решил, что это туарегское слово, которого я не знаю, но, очевидно, это персидская фраза «гул-и сара-и» — «цветок пустыни».

— Это из-за цвета моих волос. — Она уверенно поднесла руку к своим огненным волосам. — В первый раз, когда мы только встретились, Салех назвал меня цветком пустыни, и это прозвище так ко мне и прилипло.

— А почему ты предпочла говорить на французском, а не на тамашек сегодня днем? — с любопытством спросил Росс. — Я думал, что ты выучила язык туарегов, пока жила в Триполи.

— Да, выучила, но ты так хорошо говоришь на тамашек, что я побоялась ошибиться. Ты бы тут же заметил ошибку. Несколько лет я не говорила на тамашек, поэтому французский показался мне безопаснее. — Она подняла бутылку вина. — Не желаешь немного выпить?

Росс удивленно поднял брови:

— В этой части света не так-то просто раздобыть его.

— Верно, но мне нравится, когда у меня под рукой есть вино и коньяк — для страждущих гостей. — Она откупорила бутылку и наполнила бокалы красным вином. Вручая ему бокал, она постаралась не коснуться руки Росса. — Поскольку алкоголь у мусульман запрещен, здесь нечего заботиться о том, что слуги напьются в винном погребе, как это частенько бывает в Англии.

Несколько следующих минут она хлопотала, разливая суп, а также расставляя тарелки с хлебом и другой снедью.

Росс молча наблюдал, потягивая вино. Он прекрасно помнил ее голубое платье. Сейчас она смотрится в нем куда лучше, ибо ее гибкое тело приобрело некоторую плавность. В сущности, она выглядела настолько вызывающе, что он даже задался вопросом: а не намеревалась ли она поддразнить и соблазнить его, и если это так, то что из этих двух вещей труднее будет вынести?

Она обернулась и внимательно взглянула на него. Огненно-рыжие локоны рассыпались у нее по плечам в вихревом танце. Одного этого вида уже достаточно, чтобы человек забыл всю свою мудрую решимость, если у него таковая и была, но все же, когда взгляды их встретились, Росс явственно заметил проблеск нерешительности, мелькнувший в ее ясных серых глазах. В свои семнадцать лет Джулиет не понимала, насколько велико ее очарование, и, к удивлению Росса, до сих пор сохраняла все ту же невинность.