Раздел имущества - Диана Джонсон Страница 15

Виктуар, по-видимому, не слишком заинтересовалась или расстроилась.

— Ты никогда не говорила мне, что твоя мать жила «во грехе» до того, как вышла замуж, — сказал Эмиль, и ирония, прозвучавшая в его голосе, поразила ее.

Ви никогда не могла понять, верит ли он на самом деле или высмеивает какие-то религиозные идеи.

— Вероятно, они состояли в браке, — ответила она, удивляясь неожиданному возникновению в ее жизни отца, о котором они едва ли когда говорили раньше. — О таких вещах я не могу спрашивать.

— Твоя мать считает, что ты должна поехать туда, пока еще он жив, чтобы попрощаться, — произнес Эмиль. Казалось, что все свои фразы он ставит в кавычки, чтобы продемонстрировать свое презрение, несогласие или насмешливое пренебрежение, — сказать «adieu» ^[30].

— Я никогда его не видела, к чему делать это теперь? — заметила Ви. — Если мама хотела меня с ним познакомить, почему она не сказала об этом несколько лет назад?

— Он твой отец, по-видимому.

— Мне совершенно все равно, хотя, конечно, жаль его, — добавила она. — Лавина, как ужасно! Но я не лицемерка, чтобы вдруг появиться у его смертного ложа, если до сих пор я к нему не ездила.

— А сделать матери одолжение? Вероятно, именно ей хочется видеть, как все завершится, придет к своему финалу. Будет думать, что ее дочь «видела своего отца», что он «видел свое прекрасное дитя» и что некая «печаль воспоминаний»…

— О, s’il vous plâit ^[31], Эмиль, — засмеялась Ви. Эмиль всегда умел ее рассмешить. — А ты, конечно, посидишь с детьми, пока я смотаюсь на лыжный курорт?

Эмиль нахмурился, размышляя над практической стороной дела.

— С ними посидит твоя мать.

В телефонном разговоре Жеральдин предложила Эмилю, чтобы Ви поехала сказать последнее прости своему отцу. Позднее, когда Ви привезла детей к бабушке — обычно они навещали ее по вторникам днем — и Жеральдин обняла своих любимиц, ее мысли все еще были сосредоточены на той новости, которую она передала Эмилю по телефону, — что Венн при смерти. Жеральдин снова завела речь о том, что Ви следует познакомиться со своим отцом, пока еще есть время.

— Это немыслимо, мама! Как я могу интересоваться кем-то, кто меня никогда не видел и не думал обо мне, даже будь он моим фактическим отцом? Он никогда не был частью моей жизни, и я не собираюсь быть частью его смерти. Подумай, как было бы больно папе. Эрик — мой настоящий отец.

Конечно, Ви всегда знала, что Эрик не является ее биологическим отцом, но для нее это было совершенно неважно — таким замечательным папой был ей Эрик, а она ему — преданной, любящей дочерью. Оба они, как водится, прошли через все этапы отношений дочери и отца, и со временем это дало возможность Ви перенести свою любовь на мужа — и т. д. и т. п. (Эрику меньше, чем Жеральдин, понравился Эмиль Аббу, выбранный Ви в качестве мужа. Жеральдин, по крайней мере, могла оценить его мощный шарм.) Жеральдин понимала также, что в списке добродетелей Ви верность стояла не на последнем месте, особенно в эти дни, когда у нее возникли все эти проблемы с Эмилем. Ви не делилась своими супружескими проблемами с матерью — ей не позволила бы гордость, но она явно думала, что верность выше всех иных добродетелей и что в конечном итоге она будет вознаграждена свыше.

— Когда-нибудь ты будешь жалеть, что не попрощалась с ним. Что даже не взглянула на него одним глазком, — продолжала настаивать Жеральдин. — Эрик не возражает. Он считает, что ты должна поехать. И девочки должны познакомиться со своим дедушкой.

— Надеюсь, все мои незаконнорожденные дети соберутся у моего смертного одра, — с усмешкой сказал Эрик, войдя в комнату. Он слышал только половину разговора.

Но Ви это не казалось смешным. На ее лице появилось отсутствующее выражение, которое обычно говорило о том, что у нее сложилось или складывается свое мнение. Своими светлыми локонами и большими голубыми глазами она походила на натурщиц с известных живописных полотен, и у нее была та же манера смотреть в сторону — не прямо на зрителя, а на что-то такое, что находится за рамой картины.

— В любом случае — дети. И моя группа, и еще я играю на фестивале Рамо. И как я могу быть кем-то, кого называли бы «Ви Венн», это звучит как марка травяного чая. И вообще, я не хочу изводиться от печали у смертного ложа совершенно незнакомого человека. А его настоящие дети? Подумайте, как они будут себя чувствовать, если я вторгнусь в их горе?

— Думаю, настоящие дети есть. Они тебе приходятся сводными братьями и сестрами. Тем более ты должна с ними познакомиться.

Так она могла говорить о незнакомце, которого никогда не встречала. Ви была поражена, как поражалась она другим женщинам в возрасте ее матери, — их отделенности от собственной биологической истории, которая, по-видимому, была им свойственна, словно они не помнили, как занимались любовью с этими призрачными тенями, не помнили, как давали жизнь их детям.

— Non, Матап, pourquoi? ^[32] — сказала Ви непререкаемым тоном.

Когда она ушла, Жеральдин позвонила Эмилю на работу: она не знала, где он в настоящий момент живет. К счастью, Эмиль оказался на месте. Он нравился Жеральдин, они хорошо ладили и понимали друг друга. Она попросила его поехать в Вальмери и разобраться в ситуации, и он, с удивившей ее любезностью, согласился.