Любовный поединок - Блайт Гиффорд Страница 15

– Итак, вы знали, что де Куси ищет содействия принцессы, чтобы вернуть английские земли?

– Этот грех столь же тяжкий, как тот, в котором вы обвиняете меня?

– Поступивший против правил чести в мелочах не будет колебаться и в большем.

– Значит, мы расторгаем наш договор?

Сесилия была готова согласиться, уйти и больше никогда не видеть это ничтожество.

Однако королева просила ее помочь, а этот человек, каким бы он ни был, ее единственный возможный союзник.

– Нет, – решительно заявила она. – Не расторгаем. Я не могу позволить…

Марк молчал, он не задал ни одного вопроса, но глаза его при этом были полны боли, причина которой была ей не ясна. Сесилия откашлялась, прогоняя остатки гнева. Ведь он так и не признался, что знал о целях де Куси, впрочем, это не имеет значения. Королеву Филиппу беспокоили желания Изабеллы.

– Неужели вас так огорчают отношения де Куси и принцессы?

– Да, – ответила Сесилия с легкой неуверенностью.

– Тогда цель у нас по-прежнему одна, – сказал он таким тоном, будто давал клятву.

– Нас связывает только это.

Собаки опять залаяли, но Сесилия не ощутила страха. Сегодня они не гнали кабана. Их выпустили из вольеров, чтобы дать возможность размяться. Она нашла взглядом псаря, и с удовлетворением отметила, что тот даже не взглянул в их сторону. Ей не стоит так долго оставаться в обществе де Марселя.

– Встретимся вечером. – Она кивнула и пошла в сторону Круглой башни, ни разу не обернувшись.

Марк смотрел ей вслед, стараясь заглушить ярость в душе.

К нему подбежала гончая с палкой в пасти и уперлась мокрыми от снега лапами в грудь. Марк улыбнулся, взял палку и бросил ее подальше. Помахав псарю, он поспешно зашагал прочь.

Нет, он не был причиной гибели отца этой девушки, но он убил многих. Что еще может сделать воин во время сражения? Тем не менее он осознавал, что у тех мужчин были жены и дети, которые их оплакивали. Что бы случилось, если бы он думал об этом тогда? Ничего. Он поспешил бы избавиться от лишней чувствительности. Но разговор с графиней возродил ее.

Однажды он имел неосторожность погрузиться в иллюзии. Возможно, он до сих пор в их плену.

Жалеет ли он о содеянном? Нет. Ни один рыцарь не жалеет о том, что исполнил долг.

Как мало леди Сесилия знает о людях, избравших путь воина. Они следовали правилам, придуманным, чтобы скрыть истину; они совершали зло, движимые долгом, предавали, не сталкиваясь с последствиями. Они шли в битве на врага, не думая о его благородстве и прочих достоинствах.

Ей ничего об этом не известно. Ее мир – бархатные платья, музыка, истории, рассказанные королем, причем только такие, которые можно представить дамам при дворе.

Она знала, что правила диктуют заботиться о чести благородной дамы, но даже не подозревала, что на жену крестьянина это не распространяется.

Марк с де Куси принимали участие в подавлении восстания Жакерия на севере Франции, где стали свидетелями всех мыслимых грехов, совершенных рыцарями и простыми крестьянами. Их поступки были столь ужасны, что до сих пор снились ему в кошмарах.

Да, он благородный рыцарь, но у него нет ничего, кроме коня и доспехов. Порой он отлично понимал возмущение крестьянина, вынужденного продать последнюю свинью для уплаты налога правителю, который вскоре опять вернется и потребует новых монет.

Тем не менее это не оправдывало мятежников, отправивших на костер рыцаря на глазах его семьи.

Можно ли винить де Куси, зарубившего десятки восставших? Кто из них поступил по совести и чести?

Марку доводилось быть свидетелем и большей жестокости. Пусть не совершая, а лишь наблюдая и позволяя совершаться преступлениям, он невольно становился их соучастником, грех ложился и на него.

Теперь он вынужден лгать, чтобы защитить друга, также опустившегося до лжи. А ведь де Куси обладает репутацией одного из самых благородных рыцарей на континенте. Которому не присущи сомнения.

И все же Ангерран хорошо знал, какую игру ведет, впрочем, как подозревал Марк, Изабелла тоже. Несомненно, она держала его на крючке обещанием вернуть земли, чтобы он не вздумал отдалиться. В конце сезона они мирно расстанутся, на губах останется сладкий привкус, а в сердце никаких сожалений. Его задача в том, чтобы не допустить вмешательства графини, способной расстроить всю игру до ее завершения. Нарушит ли он, таким образом, кодекс рыцаря? Если да, то ему вообще не стоит следовать. Но в глубине души крепло убеждение, что в завершении случится непоправимое, о чем никто сейчас не может и помыслить.

Следом за Изабеллой Сесилия шла к дверям большого зала, размышляя, выполнит ли де Марсель обещание. Он принял ее предложение неохотно, был хмур, а потому план стал казаться ей совершенно абсурдным. На сегодняшнем вечере король и королева не будут присутствовать, и в помещении собрались в основном молодые придворные. Это было неофициальное мероприятие, поскольку самые важные персоны еще не прибыли, но Изабелла готовилась так, будто должны были приехать три короля.

Она примерила и отбросила несколько платьев, но все же по настоянию Сесилии и фрейлин вернулась к наряду цвета индиго.

Да, принцесса испытывает не просто легкий интерес к герцогу де Куси. Сегодня надо быть начеку и молиться, чтобы де Марсель помнил о данном слове. И забыть о трауре, думать лишь о долге.

Сесилия впервые оказалась в большом зале после проведенной королем перестройки и, войдя, с любопытством огляделась. В прошлом году она была здесь с мамой, как и каждое Рождество, которое с детства отмечала с родителями и королевской семьей. Некоторые менестрели выступали здесь ежегодно, на ее глазах старел карлик принцессы. Но сейчас она должна вспомнить, что она графиня, и вести себя соответственно.

Сесилия прошла в зал, готовая к шквалу воспоминаний.

Помещение было огромным и роскошным. Мощь стен и величественность не давили, а скорее поражали и вызывали трепет. Да, многое напоминало о прошлом, но это уже не тот, знакомый с детства зал. Казалось, она здесь впервые. Возможно, похожие эмоции испытывал де Марсель. Все это создал ее король, самый могущественный в христианском мире. Сесилия вновь испытала гордость за Англию. Высокие потолки, более десяти огромных окон, выходящих во внутренний двор, – самый прекрасный зал, в котором ей доводилось бывать. Здесь может начаться история ее новой семьи, сюда она будет приходить с мужем и детьми.

– Ты его видишь? – спросила Изабелла.

Сесилии стало сразу понятно, о ком речь, и она нехотя оторвала глаза от интерьера и принялась разглядывать публику.

– Нет, миледи.

Изабелла коротко вздохнула, растянула губы в улыбке, не забыв придать облику королевскую величественность, и решительно сделала шаг.

Она была дочерью своих родителей и никогда не позволяла себе забыть о долге.