Влюбленный дьявол - Барбара Картленд Страница 15

— Уверена, что это правда. Я думаю, что не следует перегружать сознание ребенка фактами, пока он не в состоянии понять их смысла.

— В этом вы правы, — сказал он таким тоном, как будто был удивлен наблюдением гувернантки.

— Я постараюсь пробудить у Жан-Пьера интерес к познанию нового. Это, насколько мне кажется, первый шаг к успешному обучению.

— Вы, несомненно, умны, мисс Стантон! Однако помните, что Жан-Пьер не простой ребенок. Он совершенно исключительный! И это мне нравится. Исключительный во всех отношениях! Надежда дома Вальмонов!

И вновь нотки фанатизма зазвучали в его голосе.

— Можете ли вы вообразить, мисс Стантон, что это означает, когда продолжение рода зависит от одного ребенка, одного мальчика? Каково мне знать, что история моего рода, неотделимая от истории Франции, это великое наследие, которое вдохновляло меня и давало мне силы на протяжении всей жизни, может вдруг окончиться в момент моей смерти?

Лариса поймала себя на желании задать вопрос, почему все замыкается на Жан-Пьере. А как же граф Рауль? Наверное, он станет наследником после смерти старого графа? Кроме того, граф Рауль молод, почему он не может жениться повторно и иметь другого ребенка, другого мальчика? Ларисе показалось, что граф игнорирует само существование собственного сына. Разумеется, задавать такие вопросы не представлялось возможным.

— Я надеюсь, мосье, — сказала она, — что вы не ждете немедленных результатов. Во-первых, мне нужно как следует познакомиться с Жан-Пьером, а ему со мной. Если в прошлом его дурно учили, то было бы ошибкой с самой первой встречи мучить его уроками. — Подумав секунду, она добавила: — Сначала, естественно, я стану разговаривать с ним на его родном языке, а потом постепенно постараюсь пробудить в нем интерес к изучению английского. В таком доме, как этот, уроки истории могут быть удивительно увлекательными и наглядными.

Граф, похоже, остался доволен тем, что сказала девушка. Выражение суровости постепенно сошло с его лица.

— Я предоставляю вам свободу применять свои методы на практике, мисс Стантон. Но я желал бы, чтобы мне регулярно сообщали об успехах Жан-Пьера. Мне не хотелось бы оставаться в неведении, а также быть обманутым. Вы меня поняли? Я не хочу слышать никакой неправды о нем.

Он говорил очень агрессивным тоном, и если все это время он продолжал сохранять неподвижность, то сейчас по окончании каждой фразы тяжело пристукивал кулаком по столу так, что дребезжала золотая чернильница.

— Не вижу причин говорить вам неправду, мосье, — ответила Лариса с достоинством. — В то же время, надеюсь, вы не станете запугивать меня.

— Запугивать вас? — удивился граф.

— Я вам честно сказала, что это мой первый опыт как гувернантки. Я хочу чувствовать доверие к себе, а страх — большая помеха этому.

— Мне кажется, мисс Стантон, что вы необычная гувернантка.

— Мой отец не любил всех на свете гувернанток. И я не очень бы хотела быть походить на тех, кого он величал «идиотками»!

— Ну да, конечно, — сказал граф.

Ларисе показалось, что впервые в его лице и голосе отразились простые человеческие чувства.

— На этом и закончим, мисс Стантон. Надеюсь увидеть вас утром вместе с Жан-Пьером к dejeuner [16]. Так как гостей не будет, то приходите вместе с ним в столовую.

— Благодарю вас, мосье, — сказала Лариса, вставая со стула.

Она сделала реверанс.

— Bonsoir, Mademoiselle.

— Bonsoir, Monsieur.

Она направилась к двери. Уже оказавшись в коридоре, Лариса почувствовала, что дыхание у нее перехватило словно в порыве сильного ветра или во время морской качки. Граф ее не на шутку напугал!

На следующий день с раннего утра Лариса уже была на ногах. Она вышла в классную еще до того, как няня привела туда Жан-Пьера. Она не представляла, каков ее воспитанник. Лариса попыталась вспомнить французских ребятишек, черноволосых, со сверкающими глазами, которых видела на причале в Кале и на Северном вокзале в Париже. Они хватали за руки своих родителей, путались под ногами пассажиров и носильщиков, мешая им катить багажные тележки.

Мальчик, который вошел в детскую, был невелик ростом для своих лет. У него были мягкие черты лица, большие карие глаза, темно-каштановые волосы, на губах его, казалось, непрестанно играет улыбка. Он был прекрасно сложен.

— Скажи мадемуазель «здравствуйте», — попросила его няня. Он послушно подошел к Ларисе и протянул ей руку.

— Здравствуй, Жан-Пьер! Я рада, что попала в твой прекрасный замок. Надеюсь, ты мне покажешь все самое интересное, что здесь есть.

Жан-Пьер исподлобья взглянул на Ларису и с улыбкой повернулся к няне:

— Я хочу на завтрак яичко. Маленькое коричневое яичко!

— Ты его непременно получишь, моя радость, — ответила няня. Увидев, что Лариса не понимает, о чем они говорят, она объяснила: — Он очень любит яйца бентамов и сам ходит на ферму их искать.

— Это так естественно. Помню себя ребенком: что за радость была отыскать только что снесенное яйцо.

— Я хочу два коричневых яичка, — не прекращал просить Жан-Пьер.

Явились двое лакеев, неся завтрак. Лариса, про себя улыбаясь, отметила, что присутствие Жан-Пьера заставляет оказывать ей знаки уважения, тогда как ужин может подать и Сюзанна. Завтрак был отменным. Лакеи меняли тарелки и со всех ног бросались исполнять малейшую прихоть Жан-Пьера. Когда Лариса со своим воспитанником покончили с едой и Сюзанна увела мальчика мыть руки, девушка сказала няне:

— Неплохо было бы пойти погулять на свежем воздухе.

— Уроков не будет?

— Уроки будут, но не в виде сидения за партой. Я хочу получше узнать его и, если удастся, понравиться.

— Дайте ему время.

— Это я и намерена сделать.

Жан-Пьер был готов идти на прогулку. Он определенно знал, чего хочет, поэтому был неразговорчив и на вопросы отвечал неохотно. Он повел Ларису на ферму неподалеку от замка. Там, среди копен, стоящих неподалеку от птичьего двора, он принялся следить за бентамовскими курочками, примечая, где они несут яйца. Трофеи он складывал в маленькое лукошко, которое лакей специально приготовил для него.

Как и предполагала Лариса, при дневном свете замок выглядел впечатляюще. Он был сооружен в начале XVIII века и воплощал в себе всю красоту, элегантность и величие этого периода. Позади замка располагался регулярный парк с аккуратными цветочными клумбами, водоемами и фонтанами. С другой стороны к нему примыкал лес, через него была проложена просека, которая вела к возвышающемуся на холме великолепному храму, окруженному каменными изваяниями. Лариса не смогла не вспомнить отца: он бы сейчас восхитился замком, несмотря на то, что архитектура XVIII века не была предметом его увлечения.