Плейбоев не ревнуют - Мишель Селмер Страница 15

— Я пока не готова. У меня голова болит и с желудком так себе.

— Тогда просто сядь и расслабься. Сделать компресс?

— А можно? Если у тебя много дел, я бы не хотела…

— Сегодня суббота. И у меня нет никаких дел, которые не могли бы подождать.

— Я обычно работаю по субботам, — заметила Грейси. — И по воскресеньям. В основном занимаюсь вопросами, связанными с благотворительностью.

Похоже, когда речь шла о бизнесе, они руководствовались одними и теми же принципами.

— Но не сегодня. Сегодня ты отдохнешь.

— Ладно, наверное, я могу остаться еще ненадолго, — сдалась Грейси. — И компресс мне бы не помешал.

— Ложись и устраивайся поудобнее. Я все принесу.

Роман поднялся с дивана, и его левая нога, в которой было больше титана, чем кости, заныла от усилия. Когда его с товарищами спасли, он находился в ужасном состоянии. В рану на бедре, которое ему не раз ломали во время пыток, попала инфекция. Еще день или два — и ему пришлось бы ампутировать ногу. Еще неделя — и начался бы сепсис. Спасение пришло как раз вовремя.

После нескольких операций и месяцев реабилитации он все равно хромал и почти постоянно испытывал боль. Но он был жив.

Роман извлек компресс из холодильника и отнес его Грейси. Она вытянулась на диване, скрестив руки на груди и закрыв глаза, и тихо посапывала.

Роман осторожно опустил компресс на ее лоб, но она не проснулась. Если она работает так же много, как и он, то вряд ли спит больше пяти или шести часов в день. Так что каждая секунда отдыха дорогого стоит. Роман не стал ее будить или ложиться рядом — это могло повлечь за собой вполне реальный риск получить по лицу. Вместо этого он направился наверх, чтобы принять душ. И, пожалуй, холодный — учитывая болезненную тягу в паху.

Несмотря на его влечение к ней, она была Винчестер, а вражда между ним и этой семьей никогда не закончится. Грейси слишком тесно общалась со своими сестрами и родителями, и все они его презирали. Он заметил, каким взглядом одарила его Ева, когда он вчера посмотрел на нее. Неприязнь. Открытая и сильная. Они никогда его не примут, а он никогда не сделает ничего, чтобы попытаться влезть в их семью.

Роман побрился, принял душ и натянул трусы. Он так долго жил один, что даже не подумал о том, чтобы закрыть дверь в свою спальню. До тех пор, пока не услышал сказанное с придыханием «О боже!» и не увидел стоящую на пороге Грейси.

— У тебя татуировки, — констатировала Грейси. Она слишком пристально всматривалась в рисунки на его руках и едва заметила, что он стоит перед ней в одном нижнем белье.

На его гигантском левом бицепсе от плеча до локтя красовался устрашающий череп и скрещенные кости. На череп была надета армейская каска, а кости при ближайшем рассмотрении оказались винтовками. Правую руку украшал развевающийся американский флаг, где красные полосы были нарисованы в виде колючей проволоки.

Грейси хотелось потрогать их. Его руки, его широкие плечи. Каждый дюйм его тела.

— Тебе нравятся татуировки? — спросил Роман, но его слова едва пробились сквозь туман у нее в голове. А он, похоже, не чувствовал дискомфорта от того, что она смотрит на него обнаженного. Роман никогда не стеснялся собственного тела.

Да ему и нечего было стесняться.

Грейси кивнула с замиранием сердца.

— У меня есть и другие, — сообщил Роман и повернулся.

Всю спину занимало изображение орла — крайние перья огромных крыльев почти касались контура татуировок на руках. В острых когтях птица сжимала знамя с надписью: «Лучше смерть, чем бесчестье».

Грейси не смогла сдержать восхищенного вздоха.

Роман, чуть криво улыбаясь, посмотрел на нее через плечо:

— Нравится?

Он еще спрашивает. Орел был как настоящий. Грейси казалось, что если она притронется к широкой спине, то почувствует мягкие шелковистые перья. Спина вдруг приблизилась — но не потому, что Роман подошел к ней. Нет, это ее ноги сами по себе несли ее к нему, а потом рука потянулась вперед против ее воли.

Грейси как будто овладели какие‑то высшие силы. Силы страсти. Такое яркое желание, что грудь заныла, а сердце бешено заколотилось. Она прижала обе ладони к его коже и могла поклясться, что Роман вздрогнул. Повела руками вверх, по крыльям — к плечам.

— Грейси, — произнес Роман низким и хриплым голосом, — если ты продолжишь это делать…

Ему не надо было заканчивать предложение: Грейси точно знала, что он собирается сказать. Но пути назад не было. Прикоснувшись к нему, она уже не могла остановиться. Сладкая боль разлилась по телу прямо к ее животу, и она почувствовала, что между бедер стало влажно. Кожа Романа на ощупь показалась ей горячей и гладкой, когда она провела пальцами по крыльям орла.

Потом по его плечам.

По рукам.

Роман тихо простонал и снова произнес ее имя, и Грейси подумала: «Мой». Она хотела его, и в этот раз ее уже ничто не могло остановить.

Она обвила его руками и прислонилась щекой к широкой спине, потрогала густые и жесткие волосы на его груди — под пальцами оказались напряженные соски.

Роман откинул голову назад и вполголоса чертыхнулся. Грейси прижалась ближе к нему, но все равно было недостаточно близко. Ей хотелось слиться воедино с его телом, с его душой.

Он сам всегда был частью ее души. Может, поэтому его предательство принесло ей столько боли.

— Последнее предупреждение…

Роман все еще сдерживался, но он зря терял время. Грейси провела ногтями по его груди к животу — нежно, всего лишь дразня его, — а потом скользнула ладонями под резинку трусов. Роман застонал, когда она одной рукой обхватила его пенис, который в ее пальцах стал твердым и горячим. Грейси двинула ладонью поначалу осторожно, а потом резко ее сжала.

Издав утробное рычание, Роман развернулся к ней лицом и схватил ее в объятия. Грейси обвила руками его шею, ногами — бедра, а потом их губы и языки слились в отчаянном поцелуе, совсем как в первый раз много лет назад.

Роман повалил ее на кровать, стянул футболку. Грейси застонала, когда он уткнулся лицом в ее грудь и потянул вниз чашечки бюстгальтера.

— Ты так красива, — произнес он, сначала лаская ее сосок языком, а потом чуть прикусывая зубами — так, что она резко выдохнула. Даже спустя годы он помнил, что делать, чтобы свести ее с ума. Уделив внимание и второй груди, он быстро снял с Грейси бюстгальтер и отбросил за спину. Они снова поцеловались. Волосы на его груди щекотали ее соски, и это было просто восхитительно.

Грейси сдернула с него трусы, не в силах ждать, когда он окажется внутри ее. Роман встал на колени, торопливо освободил ее от остатков белья, достал презерватив из ящика ночного столика. Разорвал упаковку зубами, мгновенно надел и почти сразу снова навалился на нее, вжимая в кровать своим мощным телом. Он принялся дразнить ее, едва прикасаясь членом меж ее бедер. Грейси была уже настолько возбуждена, что могла бы достичь оргазма даже так. Но тут Роман перестал двигаться и слегка отстранился. Грейси испугалась, что, если он остановится сейчас, неутоленное желание просто убьет ее.