Римский карнавал - Виктория Холт Страница 15

В это время в доме на Монте Джордано поселился Гоффредо, и Лукреция обрадовалась, что теперь ее младший брат будет рядом. Он немного всплакнул, расставаясь с матерью, но Ваноцца, несмотря на его печаль, радовалась, что отпускает мальчика от себя, видя в этом согласие кардинала признать его своим сыном.

В тот же год Родриго счел, что его не устраивает Херубино Хуан де Сентеллес в качестве будущего мужа его дочери. Не лучше ли устроить более блестящий брак с Франческетто Чибо, который показался кардиналу подходящей кандидатурой? Но появились сомнения. Хотя Франческетто в самом деле был сыном папы, однако Инноченто быстро старел, и кто знает, что может случиться с ним в ближайшие месяцы. Нет! Он присмотрит дочери более надежного жениха.

Родриго благополучно разорвал предыдущий брачный контракт и составил другой, повыгоднее и в большей мере отвечающий его честолюбивым планам. Новым женихом был выбран дон Гаспаро ди Прочида, граф Аверсы. Этим браком Родриго хотел укрепить связи с Арагонским домом, правящим тогда в Неаполе.

Лукреция приняла изменение планов отца спокойно. Поскольку она не видела ни одного из своих нареченных, то не питала к ним никаких чувств. У нее был счастливый характер Родриго — она умела верить, что все кончится лучшим образом.

Позже, в августе 1492 года, когда Лукреции исполнилось двенадцать лет, произошло событие, которое, как оказалось, сыграет важную роль в ее жизни.

Папа умирал, весь Рим был взбудоражен. У каждого на языке вертелся вопрос, кто станет преемником Инноченто. И нашелся человек, который твердо решил стать им.

Родриго исполнилось шестьдесят. Если он собирается осуществить свою давнюю честолюбивую мечту, то должен действовать быстро. Когда кардинал Борджиа узнал, что Инноченто лежит на смертном одре, он твердо, как никогда прежде, решил, что следующим папой будет он.

Родриго, внешне мягкий, вежливый, любезный, казавшийся таким уступчивым, был человеком железной воли. Ничто не могло помешать ему. Но как ни крути, а все же должен был состояться конклав для выборов нового папы. В те дни Родриго испытывал огромное напряжение. Он не навещал ни возлюбленную, ни дочь, но все обитатели дворца Орсини мысленно были с ним. Они молились, чтобы папой выбрали Родриго.

Лукреция пребывала в смятении. Отец казался ей существом богоподобным, он был таким высоким, могучим, и она не могла понять, из-за чего же волноваться. Почему все не могут понять — единственное, что им остается, это выбрать папой кардинала Родриго Борджиа?

Она обсуждала ситуацию с Джулией, которая тоже волновалась, потому что, хотя она и была возлюбленной самого богатого кардинала в Риме, стать любовницей папы куда лучше. Так что Джулия разделяла волнения, надежды и страхи Лукреции. Маленький Гоффредо ничего не мог понять, но присоединял свои молитвы к молитвам старших. Адриана видела перед собой радужное будущее, когда она сможет снять траур и сопровождать невестку в Рим, где будет жить в роскоши… Если только Родриго выберут.

В то лето жара в Риме стояла изнуряющая. Кардиналы собирались на конклав.

Толпы народа стояли вокруг Ватикана, велись бесконечные жаркие споры, люди гадали, чем кончатся выборы.

Вначале никто не считал шансы Родриго значительными.

Соперничество были велико, потому что Италия в то время представляла собой страну, разделенную на маленькие государства и герцогства, между которыми продолжались бесконечные разногласия. Инноченто был слаб, но пользовался советами своего великого союзника Лоренцо ди Медичи, и во многом благодаря этому полуостров наслаждался миром. Но Лоренцо умер, и впереди замаячила опасность войны.

Людовико Сфорца, регент Милана, и Ферранте Арагонский, король Неаполитанский, были соперниками, что могло ввергнуть Италию в пучину войны. Причиной всему было то, что племянник Людовико Джан Галеццо являлся законным наследником правителя Милана; но Людовико держал молодого человека в тюрьме, объявив себя регентом. Объяснял он это тем, что герцог не представлял собой подходящей фигуры для правления. Он, Людовико, подвел дело к этому, устраивая оргии, которые довели юношу до морального и физического истощения. Однако Джан женился на энергичной принцессе Неаполитанской — Изабелле Арагонской, которая приходилась внучкой Ферранте. Вот что стало причиной трений между Неаполем и Миланом, которые могли вступить в войну, угрожая миру во всей Италии.

Как Неаполь, так и Милан боялись, что Франция мечтает захватить их территории, поскольку французы объявили, что они имеют претензии к каждому из них.

Это означало, что Людовико, как и Ферранте, крайне важно посадить в Ватикан папу, который будет к нему благосклонен.

Соперничество разгоралось: Милан надеялся на избрание Асканио Форца. Ферранте поддерживали Джулиано делла Ровере.

Родриго, хитрый лис, выжидал.

Он совсем не опасался соперничества Асканио, которому было всего тридцать восемь лет. Если его изберут папой, всем остальным кардиналам придется похоронить свои надежды. С таким молодым папой многие годы не появится надежды на новый конклав, если только тот не умрет в молодом возрасте. Более того, едва ли у Людовико найдется много соперников. Регент Милана во всей Италии и далеко за ее пределами был известен как узурпатор.

Иначе обстояли дела с делла Роверо. Его вполне могли выбрать, но у него был ядовитый язык, люди обижались на него. У Джулиано должны были найтись сторонники, но наверняка и врагов хватало.

Вероятно, фаворитом являлся португальский кардинал Коста, которому было восемьдесят. В такое время некоторые склонялись к мысли выбрать очень старого человека, чтобы дать себе короткую передышку перед следующим конклавом. Избрание кардинала Косты будет не такой трагедией, как избрание делла Ровере или — упаси Господи — Асканио Сфорца.

Но Родриго решил, что не будет никого — только он.

Среди других кандидатов находился кардинал Оливьеро Кафара, которого поддерживал Асканио, поскольку чувствовал, что по причине молодости ему самому не суждено стать папой. И еще потому, что Кафара был врагом Ферранте.

Еще один кандидат — Родриго Борджиа, — казалось, совсем и не претендует на папский престол. Родриго хранил спокойствие, хитро выжидая.

Он был самым богатым из кардиналов и знал, насколько важным фактором в подобных случаях бывает богатство. Небольшой подкуп здесь, крупная взятка там, обещание золота и серебра, намек на то, что человек с таким состоянием, как у него, может хорошо заплатить за голоса в его пользу — и кто знает, не достанется ли папский престол ему, пока остальные грызутся между собой.

Кардиналов заперли, и конклав начался. Для Родриго это было время сильного напряжения, но он сумел скрыть свои подлинные чувства. Идя к обедне и причастию, он размышлял над тем, как получить нужные ему голоса. Казалось, перед ним стоит невыполнимая задача, но он, направляясь в собор, освещенный свечами на алтаре и перед каждым креслом, казался абсолютно уравновешенным. Он оглядел лица идущих рядом с ним кардиналов в сине-белых одеждах. Он знал, что ни в одном из этих людей огонь тщеславия не горит с такой силой, как в нем. Он должен добиться своего.