Искушение Марии д'Авалос - Виктория Хэммонд Страница 15

— Я думаю, что это скорее удача, как вы выразились, для семьи матери Карло, Борромео, — ледяным тоном возразила принцесса Свева.

— В любом случае, это сильно повышает ценность Карло, — жизнерадостно ответила Антония. — Молодые незамужние женщины Неаполя и их матери будут еще больше завидовать тебе, Мария.

— А что думаешь ты, отец? Как тебе нравится Карло? — спросила Мария, разочарованная ответами женщин. В основном она узнала лишь то, что было ей уже известно. Она надеялась ка что-то более личное, что дало бы ей пищу для размышлений и что она могла бы обратить себе на пользу.

Ни один мужчина больше не будет ею помыкать, как Альфонсо. Может быть, ее отец как мужчина даст более прямой ответ.

Принц Гаэтано вздернул подбородок и провел по нему пальцами, задумчиво глядя на блестящие волосы Марии.

— Я полагаю, что молодой Карло, быть может, не стал бы жениться, если бы не оказался неожиданно наследником Франческо. Он живет в своем собственном выдуманном мире, так что ему ни к чему посвящать себя семье.

— Гаэтано! Неразумно говорить об этом с Марией, — вмешалась принцесса Свева.

Проигнорировав ее, принц Гаэтано продолжил:

— Но его энтузиазм по поводу предстоящего брака с тобой, Мария, удивил меня. Он нанял превосходного церемониймейстера, которого выписал из Флоренции. По-видимому, твоя свадьба будет великолепным торжеством. Добиться разрешения папы римского на твой брак было трудно. Он согласился только потому, что Карло — его двоюродный внук. Джеронима Джезуальдо поехала в Рим, чтобы лично хлопотать об этом деле во время приватной аудиенции у своего дяди, а Карло поехал вместе с ней.

— И она мне рассказывала, что Карло прекрасно говорил, — сообщила принцесса Свева. — Он может быть весьма красноречив.

— Да, когда захочет, — добавил принц Гаэтано. — То есть когда он вообще имеет такое намерение. Часто он вообще не желает говорить. Никогда не встречал людей с подобным темпераментом.

Антония кивнула в знак согласия.

— Он может быть ужасающе груб. Порой он так дерзок, что я втайне нахожу это забавным. Он просто так мрачно смотрит на человека, что тот умолкает. А теперь, когда он стал наследником, можно сказать, что превратил свою манерность в искусство. Правда, дело тут не в надменности. Просто он нетерпим к традиционным формальностям и любезностям, которые его не интересуют. И он никогда не льстит — нет, нужно, чтобы что-то по-настоящему затронуло его или поразило. Позволь мне сказать, Мария. Пусть Карло непредсказуем, но его большое достоинство — это искренность. А ты с ним справишься, моя дорогая. Твоя красота очарует его, а кроткий нрав смягчит его. И, что еще важнее, опыт двух браков вооружил тебя, чтобы ублажать его в спальне, а ведь нет лучшего места, где жена может править мужем.

Принцесса Свева закрыла глаза, остро страдая от этого замечания, а потом снова открыла, чтобы бросить на Антонию испепеляющий взгляд.

— Запомни вот что, Мария, — сказал отец. — Джезуальдо хотят Карло в жены именно тебя. Естественно, как только мы услышали о смерти твоего бедного мужа, матушка сообщила об этом своему брату. Но именно сам принц Франческо предложил этот брак. И не только потому, что ты д’Авалос. Ты к тому же его любимая племянница. Он просто в восторге от того, что ты станешь членом его семьи.

— Кто это? — спросила Беатриче, указывая на великолепную картину, которую уже давно изучала. Эта картина занимала большую часть противоположной стены. — Она похожа на маму.

— Это две совсем особенные женщины, объединенные в одну, — ответил принц. — Во-первых, это Венера, богиня любви и красоты. Разве она не прекрасна? — Любовь к искусству у принца Гаэтано стояла на втором месте, уступая только любви к женщинам. Он был тонким ценителем и того и другого. Подобно своему отцу, который был одним из самых образованных людей своего времени, Гаэтано был пламенным покровителем художников.

Беатриче рассматривала чувственную белокурую женщину с косами, в которые был вплетен жемчуг. Она держала на коленях стеклянный шар. Девочка остановилась на красивых зеленых глазах с тяжелыми веками, на изящном прямом носе и рте, похожем на розовый бутон.

— Да, — заключила Беатриче, — она похожа на маму.

— А ты знаешь, почему? — спросил принц.

— Нет.

— Это потому, что она моя мать, Мария Арагонская. Она похожа на твою мать, потому что приходится ей бабушкой. Твоя мама унаследовала от нее белокурые волосы испанских королей, ведь она была племянницей короля Фердинанда. А ты, Беатриче, ее правнучка.

— А при чем тут Венера?

— Потому что этот портрет написан мастером по фамилии Тициан, и порой он именно так изображал очень красивых женщин. Это называется аллегория.

— Почему она такая печальная?

— А, это очень запутанная история, — рассмеялся принц. Принцесса Свева взглянула на него, нахмурившись, но он продолжал: — Ты видишь вон того храброго командира? — С этими словами он указал на другую картину Тициана — великолепный портрет героического генерала на фоне апокалипсического неба, который обращался к войскам, подняв руку. Даже при тусклом свете в гостиной доспехи генерала на картине сияли, а развевавшийся плащ мерцал кроваво-красным светом. — Это мой отец, Альфонсо д’Авалос. — Принц любил перечислять титулы отца и не преминул сделать это сейчас: — губернатор Милана, главнокомандующий войсками римского императора, маркиз Пескара, маркиз Васто, принц Франкавилла, принц Монтесаркьо, граф Монтеодоризио. — Он остановился, поскольку Беатриче начинала терять интерес, и продолжил свой рассказ: — Он был самым великим военачальником своего времени, а также ученым человеком, поэтом и покровителем искусств. В результате в него влюблялись многие дамы, и порой это делало мою матушку несчастной. — Рассказывая это, он старательно избегал встретиться взглядом с принцессой Свевой, а затем поспешно добавил: — Итак, моя малышка, ты видишь, к какой храброй и необыкновенной семье ты принадлежишь?

— Да. Я уже знаю о двоюродной прабабушке Констанце. Мама мне рассказывала. Карафа тоже очень храбрая и важная семья.

— Да, действительно, — признал принц. — Я это очень хорошо знаю, поскольку заседаю в парламенте Неаполя вместе с твоим дедушкой, Луиджи Карафа. Итак, дитя мое, ты дважды благословенна, ибо в тебе течет кровь двух благородных семейств. Твои родственники Карафа будут счастливы увидеть тебя после долгой разлуки, но мы договорились, что лучше подождать до свадьбы твоей матери. Сейчас мы должны исполнить свой долг перед семьей Джезуальдо — засвидетельствовать им свое почтение.

Мария бродила по темным комнатам второго этажа, где прошла большая часть ее детства. Тогда веселые балы и развлечения, которые устраивал в палаццо д’Авалос ее отец, сменялись религиозными обрядами. Принцесса Свева, как и ее брат Франческо, отец Карло, всегда была набожной и старательно воспитывала Марию в принципах добродетели.