В поисках любви - Кэтрин Кинкэйд Страница 15

Из вагона вышла группа индийских женщин в ярких сари, и Эмма ахнула. Она впервые наблюдала так близко женщин высшего сословия. Легкие одежды обвивали их стройные фигуры, глаза слепило от невероятных сочетаний красного, синего, желтого, оранжевого цветов. Алый цвет на их одеждах был не просто алым, а переливался золотыми, серебряными, бронзовыми оттенками. Из другого вагона вышли женщины в коротких атласных юбках бледно-вишневого и изумрудно-зеленого цветов, отделанных золотой бахромой; на этих женщинах переливались многочисленные украшения, в их блестящих черных волосах красовались цветы. Они совершенно не походили на женщин в сари и, казалось, говорили на другом языке. Эмма любовалась ими со смесью любопытства и восторга.

– Парсы, – раздался позади нее мужской голос. Эмма резко обернулась и поняла, что Александру Кингстону снова удалось приблизиться к ней незамеченным. – Женщины, на которых вы смотрите, – парсиянки.

В этот момент на платформу опустилась стайка птиц, которые принялись клевать, соревнуясь друг с другом, хлебные крошки.

– А эти птички вам знакомы? – Кингстон обращался к ней спокойно и учтиво. – Их называют «семь сестер», потому что они всегда летают стаями по семь птиц.

Ему не удалось заморочить Эмме голову.

– В данный момент птицы меня не волнуют. Где вы пропадали? Только что подошедший поезд – наш?

– Наш, но не беспокойтесь, у нас есть еще много времени. Без нас он не уйдет.

Алекс подозвал жестом нескольких полуодетых слуг, у которых штаны заменяло, как это часто бывает у индийцев, избыточное количество материи. Эмма припомнила, что подобного рода набедренные повязки называются дхоти. Позади Кингстона стоял высокий надменный слуга, с которым она уже была знакома. Кингстон кивком указал на багаж Эммы, и люди в дхоти набросились на ее сундуки и ящики.

– Предупредите их, чтобы были поосторожнее! – взмолилась Эмма. – Не хватало только, чтобы ящики развалились и моя одежда высыпалась на перрон всем на обозрение.

– Особенно белье! – Кингстон усмехнулся. – Вот будет трагедия!

Тем не менее он что-то сказал подручным, и те тут же стали обращаться с сундуками Эммы, исчезавшими в вагоне, гораздо бережнее.

Эмма облегченно вздохнула и принялась изучать Кингстона из-под полуопущенных ресниц. Нынче он был одет в элегантный темно-синий дорожный костюм в мелкую полоску, сидевший на нем как влитой. Из кармашка темно-бордового жилета выглядывала золотая цепочка от часов. И одеждой, и манерами он был вылитым англичанином, но в то же время он был слишком смугл, слишком подвижен и до неприличия красив, чтобы походить на остальных европейцев.

Внезапно Эмму охватил страх. Как ее угораздило броситься за этим экзотическим чужестранцем в глубь неведомой страны? Она почувствовала его прикосновение к своей руке и услышала вкрадчивый голос:

– Вы не передумали, мисс Уайтфилд? Пока еще не поздно.

– Я крайне редко меняю свои решения, мистер Кингстон.

Желая избежать его проницательного взгляда, Эмма стала изучать еще одну группу женщин. Они были закутаны с ног до головы в темную ткань. Вокруг них толпились, продвигаясь вперед, мужчины самого разного роста, телосложения, цвета кожи, в самых немыслимых одеяниях: одни не пожалели на себя белого муслина, другие ограничились юбками или дхоти; на некоторых были тюбетейки, встречались и тюрбаны… Потом на глаза Эмме попался странный субъект в львиной шкуре. Его безумно вращающиеся глаза, длинные спутанные волосы и изможденная фигура с выпирающими костями привели Эмму в такой ужас, что она невольно вскрикнула.

Александр Кингстон посмотрел в сторону напугавшего ее человека.

– Не бойтесь. – Он крепко сжал ей руку. – Это всего лишь садху, святой человек. Он абсолютно безобиден.

Она вырвала руку.

– Вовсе я не боюсь, по крайней мере не до такой степени, чтобы искать помощи. Может быть, мы войдем в вагон, мистер Кингстон, или вы собираетесь весь день простоять на перроне, наблюдая за моей реакцией на окружающую меня действительность?

От его усмешки трудно было сохранить спокойствие.

– Хорошо, что вы такая отважная женщина, мисс Уайтфилд. В этом путешествии вам пригодится самообладание. Стоит нам покинуть Калькутту – и вы очутитесь в совершенно чуждом вам мире.

– Жду не дождусь, когда это произойдет. В конце концов, Уайлдвуд – часть этого мира. Я почему-то уверена, что отыщу его.

Усмешка пропала.

– А вот здесь вас ждет разочарование. Если вы отправляетесь в столь длительное путешествие только для того, чтобы обрести свое наследство, то заранее приготовьтесь к неудаче.

– Помимо этого, я собираюсь учить ваших детей, а также познакомиться с Индией. Как только мы устроимся в поезде, вы сможете возобновить свою увлекательную лекцию. Уверена, что ваши замечания и наблюдения пойдут мне на пользу.

– Тогда не будем медлить.

Они вошли в вагон, где проводник-индиец отвел их в просторное купе с четырьмя кожаными сиденьями и огромным куском льда. Эмма предположила, что лед служит для сохранения в купе прохлады, хотя еще не наступил жаркий сезон. Распахнув маленькую дверцу, она обнаружила закуток, в одном углу которого красовался стульчак, а в другом – душ с небольшим отверстием в полу для стока воды. Смутившись, Эмма поспешила затворить дверцу и перевела взгляд на окно купе: оно было снабжено шторой для защиты от солнца и пыли, а также сеткой от насекомых.

– Неплохо, Сакарам, – бросил Кингстон своему слуге. – А как насчет отдельного купе для мисс Уайтфилд?

– Не удалось, саиб, – ответил слуга без тени раскаяния. – Ей придется ехать здесь, вместе с вами. Единственное свободное место было в вагоне с паттах-валлах.

Эмма содрогнулась при мысли о путешествии в обществе полуодетых людей. Кингстон скривил губы:

– Придется потесниться. Если мисс перенесет столь близкое соседство, то я – тем более.

Эмма неуверенно опустилась на обитое кожей сиденье и уставилась в окно. Кингстон сел напротив. Спустя несколько минут, проведенных в напряженном молчании, раздался паровозный свисток. Поезд дернулся, громыхая.

– Значит, обходимся без дезинфекции? – протянул Кингстон, вытягивая длинные ноги и расстегивая пиджак и жилет. Устраиваясь как можно удобнее, он не испытывал ни малейшего смущения.

– Дезинфекция?.. – Эмма не поняла, о чем идет речь.

– Всякая мэм-саиб на вашем месте прежде всего вооружилась бы флаконом с дезинфицирующим средством и протерла сиденья. Вы не боитесь заразы, мисс Уайтфилд?

– А что?

– В этой стране свирепствуют болезни в отличие от Англии.

– Вы хорошо знаете Англию?

– Несколько лет учился там в школе. – Ответ прозвучал уклончиво. – Но скучал по Индии. Здесь я родился, здесь моя родина.

Эмма сомневалась, стоит ли продолжать расспросы, хотя ее и разбирало любопытство. Она опасалась обидеть его неосторожным вопросом, тем более что он уже признался в своей чувствительности к сплетням, и решила отложить расспросы до той поры, когда познакомится с ним получше.