Кинжал раздора - Марина Эшли Страница 15

– Я найду дочь миллионера, – цинично пообещал он.

– А у меня мама из Америки. Не богатая, конечно.

У Барта лицо вытянулось от удивления.

– Моя тоже.

Женин всплеснула руками. Таких совпадений не бывает!

– Моя приехала посмотреть на родину своего отца, влюбилась в моего папу и осталась.

– И моя! – воскликнул Барт. – Женевьева, скажи честно, ты – мое раздвоение личности? Сверим? Моя мама была с экскурсией в Меланьи. Отец провел группу американских туристов по замку, они ушли, он смотрит – в кресле семнадцатого века заснула девушка, он ее в группе не видел даже. Вероятно, сразу присела и отключилась. Он укрыл ее одеялом. Говорит, что стоял и раздумывал, целовать «Спящую красавицу» или нет.

Женни разулыбалась. Ах, как она любит такие истории! Она уже воображала себя спящей в бархатном темно-бордовом кресле на низких гнутых ножках.

– Мама проснулась. Отец показал ей замок. Персональная экскурсия. Для нее одной. И она осталась навсегда.

– Мои тоже довольно романтично познакомились. Мама гостила в Порт-Пьере у дальних родственниц. Отец как раз открыл книжную лавочку. На набережной.

«Книги, – поморщился Барт. – От них небольшой доход. Даже если выискивать древние и сплавлять их коллекционерам».

– Папа все стеснялся подойти и заговорить с мамой. И общих знакомых не было, чтобы представили. Однажды к ней прямо среди бела дня стали приставать хулиганы. Она забежала в первую попавшуюся открытую дверь. Книжная лавка, как можно догадаться. Папа взялся провести ее до дома, после чашечки кофе. – Женни захохотала.

– Что здесь смешного? – удивился Барт.

– Мама просто рассвирепела, когда увидела его через несколько дней в компании этих хулиганов. Это были его лучшие друзья! Загнали ему дичь в ловушку, понимаешь ли, – повторила она слова мамы.

– Предприимчивый! – Барт рассмеялся. – Похоже, ты мой двойник из параллельного мира. Флуктуации на заданную тему. Что у нас еще одинакового?

– Не знаю, что может быть сходного, – задумалась Женни. – Я всю жизнь прожила в Порт-Пьере. В детстве я их практически не видела, родителей. Они работали. С нами жила мамина мама, вот с ней мы вдвоем время и проводили, в квартире над лавкой. Представляешь, я заговорила сначала по-английски, а когда стала писать не на родном языке, отец взялся за голову, начал со мной срочно заниматься чтением. Но я быстро схватываю. Мама говорит, у меня способности к языкам.

– Надо же! Ну точно двойник! – удивился Бартоломью. – С нами тоже жила мамина мама. Бабушка занималась мною, пока мама возилась с Рафаэлем. Они вспоминают, что я поздно заговорил, но на двух языках сразу. Говорят, каша была ужасная. Только способностей у меня нет. Вот у Рафаэля есть. Он выучил испанский, готовясь в эту экспедицию. А у вас в Порт-Пьере наша яхта пришвартована. Это, конечно, громко сказано «яхта». Небольшая. Досталась в наследство от одного двоюродного деда развалюха. Мы с отцом привели ее в порядок и переделали под нужды Рафаэля. Раф с ума сходит от моря.

– Я тоже, – вставила Женевьева.

– Он плавает как рыба! Он вообще себя в воде увереннее чувствует. Мы каждое лето с Рафом ездим в Порт-Пьер. Живем на яхте. Все лето ходим под парусами. Зимой она на приколе в Восточном порту.

– Да это же в двух шагах от нашей лавки! Как же мы раньше не встретились? Неужели ты не слышал о Литературном салоне при книжном магазине? Поэты, писатели, художники, музыканты. Летом очень много народу собирается на «Вечера».

Барт покачал отрицательно головой и спросил в свою очередь:

– А ты видела нашу яхту? «Глаз бури».

– Нет. Такое имя я бы запомнила, – задумчиво сказала Женин. – Однако не самое подходящее название для морского судна.

– Рафаэль переименовал в честь одного…

– Камня! – не выдержала Женевьева. – Камня, украшавшего ножны пропавшего кинжала!

– Как? – удивился Барт. – Ты знаешь о кинжале Медичесов?

– Медичесам принадлежали ножны, а кинжал – собственность Мединосов! – строго возразила Женевьева.

– О! – усмехнулся Бартоломью. – Вы с Рафаэлем подружитесь. Он тоже любит точность деталей. Раф одно время пытался выяснить, что случилось с кинжалом.

Барт равнодушно пожал плечами, он явно не придавал этой истории должного значения.

– Ничего. Кинжал с ножнами исчез самым таинственным образом. Ну, ты знаешь.

Женни энергично закивала.

– Легенды, как именно он исчез, слегка отличаются в подробностях, но ничто не проливает свет, куда же, собственно, кинжал подевался. Рафаэль не нашел никаких упоминаний в последующие века о чем-нибудь похожем. Ни кинжал, ни ножны, ни даже камень не всплыли. Так, несущественная мелочь разве…

– Что?! – привстала Женни.

– Рафаэль считает, что нашел единственное изображение пропавшего оружия. В замке есть портрет неизвестного. Раф предположил возраст картины, отец с его подачи вызывал экспертов, они подтвердили. Рафаэль уверен, что кинжал в облачении тот самый, с Глазом бури на ножнах. Только он не уверен, кто из Медичесов изображен…

– Почему Медичес, а не Мединос?! – горячо воскликнула Женни.

«Интересно, знает ли Маленький дедушка о портрете? О том, что существует еще один рисунок кинжала».

– В замке Медичесов и портрет Мединоса? – засмеялся было Бартоломью, потом хмыкнул удивленно: – А это мысль! Рафаэль просто облезет от того, что сам до такого не додумался. Вот хохма – у Медичесов под самым носом столько лет висел портрет ненавистных Мединосов!

Он посмотрел на Женни, просто пожирающую его горящими глазами, и улыбнулся.

– Кинжала нет в замке. Мы уже этим переболели. Мы с Рафом обшарили весь замок от подземелий до крыши. Его там нет. Он пропал. Сгинул. Осталась одна легенда. О человеческом вероломстве.

«Да, – подумала Женни, – о вероломстве».

– А в замок можно попасть?

– Конечно. Мы с Рафом его тебе покажем, если захочешь. – Бартоломью помолчал и добавил: – Замок уже двадцать лет как музей.

«Надо же. Маленькие никогда не говорили, что в замке музей. Да бывали ли они там сами хоть раз?!» – усомнилась Женни в разумности действий стариков, не зря же их чокнутыми считают, слишком они верят в то, во что хотят верить. Очень упрямые. Как все Мединосы.

– А твой отец работает в музее экскурсоводом? – догадалась Женни.

– Не совсем. Иногда работает, да. – Барту не хотелось вдаваться в подробности.

Это странности его семьи. Вот увидит сама. И поймет. Или не поймет. Он встал.

– Мне надо выйти. Не боишься остаться одна?

– Нет, – не совсем уверенно ответила Женни.