Хозяйка нудистского клуба - Маргарита Южина Страница 15

– Ты куда, гад такой, подевался? Обещался приехать, а сам ишо черт-те где! У тебя тут братик появился! Родной! А ты...

То, что девяностолетняя матушка Петра Антоновича подарила ему братика, привело Клавдию в откровенный шок. Завидев ее состояние, Акакий даже спрашивать ничего не стал, только подскочил к телефону и ткнул кнопку громкой связи. Возле телефона теперь столпились все Распузоны.

– Я грю, братишка у тебя появился! – кричала в трубку мамаша Петра Антоновича. – А ты, отщепенец, даже взглянуть на него не желаешь! Повидать не едешь!

– Мама... Братик? У меня? Но тебе же девяносто лет... – еле бормотал Петр Антонович.

– Во! И я про то же! Мне на старость лет в утешение...

– Маманя, – быстро обернулся к Катерине Михайловне Акакий. – На твою старость в утешение мы тебе купим пуделя. Маленького, абрикосового. Только не братик!

– Тише, Кака, – зашипела на него Клавдия и ткунала ошалевшего Петра Антоновича в бок. – Спросите, как назвали. Как назвали, спросите! Пусть Клавдием назовут, в честь римского императора.

– Мама... а как вы его назвали? – послушно пролепетал «счастливый» братец.

– Да ты сдурел ништо? Его ишо полвека назад назвали! – огорошила матушка.

После получасового разговора, удалось все же выяснить главное. Маменька Петра Антоновича вовсе не сама произвела на свет карапуза, она просто решила на старость лет найти себе утешение, то есть супруга. Таковой отыскался, но оказался не совсем безгрешным: к своим восьмидесяти годам уже успел однажды побывать в браке, после которого у него и остался сын – Тарас Наумович, пятидесяти лет. Вот с ним-то и следовало познакомиться Петру Антоновичу. А он, гад такой, как утверждала старушка, еще и не выехал.

После телефонного разговора Клавдия забегала по комнате именинницей.

– Мамаша, живо собирайтесь! Я сейчас же звоню Жоре, он вам добудет билеты на самолет прямо на утренний рейс.

– Клавочка, но меня туда никто не приглашал, – жеманничала Катерина Михайловна. – Петр, ты всерьез жаждешь, чтобы тебя сопровождала красивая, умная, стильная женщина?

– Ха! – усмехнулся тот. – Еще бы не жаждать! Да только где ее теперь найдешь...

– Нахал! – взвизгнула оскорбленная супруга. – Я говорила про себя. И ты обязан был сразу догадаться.

– Но, маманя, – заступился за отчима Акакий, – вы такое наговорили, что даже я бы не догадался!

– В этом доме все желают моей смерти... – проговорила Катерина Михайловна. И мстительно сообщила: – Я никуда не еду. Тем более с этим противотанковым ежом, с Петрусей.

Клавдия поняла, что еще чуть-чуть, и ссора перерастет в развод. И тогда уже окончательно умрет светлая надежда на то, что они с Какой хоть на пару недель останутся в квартире вдвоем.

– Мамаша, – тихо подсела она к свекрови, и глаза ее загорелись лукавым огоньком, – а я бы на вашем месте, наоборот, обязательно поехала...

– Ты глубоко безнравственна! – бросила Катерина Михайловна, не поворачивая головы.

– И что такого? – удивилась Клавдия. – Я бы и безнравственная поехала, так даже лучше. Поехала бы и посмотрела, что там за братишка у Петра Антоновича. И потом, ему ведь всего пятьдесят. Дивный мужской возраст. Столько энергии, сил, достоинства! И вы ведь совсем его не знаете. А вдруг он известный артист? Или, того хуже, продюсер. А еще, может быть, нефтяник. А?

Катерина Михайловна не стала больше слушать. Уже через пять минут ее костлявый зад торчал посреди комнаты, а сама она полностью погрузилась в огромный чемодан.

– Да, Петр! – то и дело вылезала она из-под крышки чемодана. – Передай маме, что мой мужской идеал – это олигархи. И лучше бы, если бы твой братик... Как его зовут?

– Тарасик, – подсказал Петр Антонович. – То есть Тарас Наумович. А Наум Тарасович – мой новый папа.

– К папе у меня претензий нет, а вот Тарасик... Лучше бы ему оказаться олигархом, – снова зарывалась в кучу тряпья Катерина Михайловна. – Только они могут увидеть стильную, красивую, прекрасную женщину в моем лице. У них, как правило, заграничное воспитание.

Акакий хотел внести поправки по поводу воспитания олигархов, однако мощная длань супруги прикрыла ему рот. Любым неосторожным словом можно было спугнуть такую капризную удачу!

На следующий день (Жора не подвел и добыл билеты именно на утренний рейс) все Распузоны слезно прощались в аэропорту.

– Акаша, – всхлипывала Катерина Михайловна на костлявой груди сына. – Не забывай маму, присылай почтовые переводы каждого первого числа нового месяца...

Клавдия боялась поверить счастью, а потому тоже прилежно выла, сморкалась и, в свою очередь, тыкалась в колючий свитер Петра Антоновича:

– Петр Антонович, вы тоже мамашу не забывайте. Привяжите ее ремнями покрепче. Она ведь у нас такая, и с самолета удрать сможет.

– Ну все, проводили и поехали, – нетерпеливо перебирал ногами неугомонный Жора. – Чего стоять, я не понимаю? Когда у нас столько дел, столько дел...

– Нет! – испуганно воскликнула Клавдия. – Ни слова о делах! Пока маманя не взлетит, я отсюда не тронусь. Мне надо самой, вот этими вот глазами убедиться, что она оторвалась от нашей грешной земли.

Катерина Михайловна после таких пылких речей почувствовала себя неуютно.

– Что-то мне все меньше и меньше хочется встречаться с Тарасиком... – перекосилась она. – А вдруг он не олигарх?

– А кто?! – изумленно вытаращилась на нее Клавдия.

Старушка сразу и не нашлась, что ответить, а в это время пассажиров уже пригласили на посадку.

– Летите, маменька, летите! – махал ручкой Акакий.

– Ты меня, прямо, как голубя... – бурчала Катерина Михайловна, продвигаясь в общей толпе к стеклянным дверям, которые отделяли пассажиров от обычных земных провожающих. – Ну ничего, если этот братик... я ведь в любой момент могу вернуться...

В джипе Жоры Клавдия Сидоровна и Акакий Игоревич чуть не устроили танцпол.

– Тын-дарын-тын-дарынта! Тын-дарын-тын-дарынта! – подскакивал на сиденье Акакий Игоревич, выкидывая перед собой хилые кулачки на кавказский манер. – И тут тебя нет! И там тебя нет! И тут тебя нет, и там тебя нет! Клавдия, я сегодня – ух-х! Жора, оставь нас одних, нам с супругой надо насладиться одиночеством!

Жора икнул и повернулся к буйному пассажиру:

– А я думал, мы сразу того... приступим к расследованию...

– Жорочка, а мы и приступим, – тепло успокоила его Клавдия Сидоровна. – Кака хочет насладиться одиночеством, чтобы вдоволь наесться глазированных сырков. У них с маменькой из-за творога всю жизнь драка. Только Катерина Михайловна все до единого с собой в самолет забрала.

Акакий выдохнул, скуксился, а потом весело махнул рукой:

– Да и ладно! Мы еще купим. Кстати, а что вы думаете по поводу убийства?