Эффект лучшего друга - Ксения Беленкова Страница 15

– Как прошла репетиция? – Женька внедрился между ребятами. – Куда теперь идем?

– Тебя здесь только не хватало, – процедил Стас.

Ника положила руку в теплой варежке на локоть Ищенко, чуть погладила, призывая успокоиться. Она поглядела на Женьку, и тот не смог разобрать, была ли в том досада или жалость.

– Поговорим? – сказала Ника тихо, отводя Женьку от Стаса.

Ищенко сделал было шаг следом, но Ника кивнула ему, сказав глазами что-то сокровенное, непонятное для стороннего человека, каким вдруг стал для нее Женька, и Стас послушно застыл на месте, будто примерз к дороге.

– А давай сбежим от него! – Не теряя времени Женька схватил Нику за руку и потянул за собой. – Я тебе такое «отвесное» место покажу, закачаешься!

– Погоди, так нельзя. – Ника остановила его, положила ладони на плечи, от чего Женька вдруг стал как-то ниже, колени у него подгибались. – Я же понимаю, что ты ревнуешь…

Женька поперхнулся словами: неужели Ника вот так запросто смогла прочитать его душу, заглянуть в самые потаенные ее глубины.

– И давно ты знаешь? – глухо спросил он.

– Почти с самого начала! Это же очевидно, что между вами что-то было. – Ника ласково поливала Женьку лазурью своих ясных глаз. – Но пойми, я не виновата, что Стас выбрал меня…

– Стас? – эхом отозвался Женька.

Только теперь он стал понимать, о чем говорила Ника. Рот ее продолжал открываться, слова летели из него вместе с прозрачным паром, такие же воздушные, исчезающие раньше, чем до Женьки долетал их смысл. Кажется, она извинялась, несла какие-то глупости о дружбе, которой дорожит. Женька хотел силой заткнуть ей рот, тотчас признаться во всем, но лишь рука поползла вверх, как на ней повис могучий Ищенко.

– Давай без рукоприкладства, – железно сказал он.

Ника тут же смутилась, глазки ее забегали, она зачем-то спряталась где-то под мышкой у Стаса, будто Женька мог действительно ей навредить.

– Женя, зачем же ты так? – пропищала с напускной слезливостью в голосе. – Я же хотела по-хорошему… Мы же еще подруги?

– Нет, мы не подруги! – выкрикнул вдруг Женька.

Он хотел сейчас же все рассказать, и пусть над ним тотчас разверзнутся небеса. Но вместо небес на плечи откуда-то сверху упали две тяжелые ладони Стаса. Он попросту схватил Женьку за шкирку и поволок со двора.

– Рудык, не будь истеричкой! – цедил он чуть слышно сквозь зубы. – Давай не станем портить этот славный зимний вечер срыванием платья на людях? – Стас свернул за угол школы и со всего маху окунул Женьку головой в сугроб, продолжая плоско иронизировать: – Остынь, горячая штучка!..

Все звуки и краски померкли в снежной черноте. Где-то Стаса окликала Ника, но голоса будто бы отдалялись, звенели в воздухе тонкими колокольчиками. Или это трещало у Женьки в ушах. Он вылез из сугроба, очистил лицо от снега и огляделся – школьный двор был пуст. Лишь вдали ему померещилась парочка, фигуры сплелись тугой косой и чуть покачивались в тусклом свете фонарей, а потом растворились вовсе.

Никогда еще Женька не чувствовал себя таким одиноким. Раньше ему и в голову не приходило, что так тоскливо может стать человеку просто от того, что он стоит один как перст посреди пустого школьного двора. А рядом нет даже Эли, которая бы тихо и преданно дышала в затылок. Что-то неумолимо менялось в Женьке под этим внешним маскарадом. Вероятно, это «что-то» и распирало мамины платья, а теперь билось в узкие ребра, раздвигая пространство для чего-то большого и пока не познанного. Женька поплелся домой в надежде наколоть себя на какое-нибудь резное мамино канапе – пусть хоть дома все будет по-прежнему!..

– А ты разве не в Астрахани? – наивно спросила старушка у подъезда.

– А разве не видно? – Женьке хотелось провалиться сквозь землю. – Намного дальше!

Дом встретил его тихим, протяжным воем. Дверь в мамину комнату была плотно закрыта, хотя всхлипывания, невзирая на препятствие, легко проходили и через нее. Вся квартира лежала во мраке: ни один язык света не облизывал пол. Женька скинул ботинки, покрытое снежной крошкой пальто и на ощупь пошел через коридор. Он спотыкался о мамины сапоги, запутался в шарфе и, кажется, прошелся по воротнику искусственной шубки. После чего буквально ввалился в мамину комнату.

– Ма! Что с тобой? – только и успел сказать он, падая на ковер.

Мама подняла с постели заплаканное, красное лицо. Она не ответила, лишь махнула рукой, приказывая Женьке тотчас убираться вон. И Женька послушно выполз обратно в коридор. Он осмотрелся, глаза привыкали к темноте, по полу была разбросана мамина одежда, видимо, она скидывала ее на ходу. Женька уже видел, как она вбегает в квартиру, приложив к лицу старый матерчатый, расшитый в уголке ромашками платок. Она плачет и спешит к себе, чтобы упасть на кровать и забыть об окружающем мире. Женька сидел на полу, рядом с разбросанными вещами и чувствовал себя таким же ненужным. Но тут внутри у него точно распрямилась пружина, что давила в ребра все последние дни, он буквально подскочил на месте. Нет, больше никто не заставит его отсиживаться в сторонке! Он уверенно налетел на дверь, и она послушно отворилась, мама недовольно отодрала голову от подушки.

– Кышшш! – прошипела она.

– И не подумаю! – по-мужски ответил Женька и, расправив подол платья, сел на край кровати. – Я намерен принести тебе пользу.

– Это угроза? – Взгляд мамы стал удивленным и оттого более осмысленным, но в тот же миг осознание случившегося вновь заволокло его пеленой отчаяния. – Мне никто не сможет помочь! – взвыла она.

Ей просто необходимо было выговориться, она глядела на сына, постепенно узнавая в нем единственного родного и самого близкого человека. Как еще недавно случилось с самим Женькой, и теперь мама решила открыться ему.

– Представляешь, он оставил меня! – уже тихо, но со злостью сказала мама. – И ради кого? Ты думаешь, ради жены? Нет! Он променял меня на какую-то малолетку, которая в жизни не видела телевизоров без пультов и телефонов на проводе. Разве с ней есть о чем поговорить?..

Женька ничего толком не понял, а мама уже снова ревела белугой. Он не мог припомнить, чтобы прежние расставания с возлюбленными причиняли ей столько страданий, чаще мама сама уходила из отношений, как только те рисковали стать серьезными. Женька был уверен, что и с женатым мужчиной она сошлась лишь потому, что это не могло перерасти во что-то большее, чем тайные свидания, проникнутые романтическим духом опасности, отравленные трагедией несбыточного счастья.

– Он не достоин тебя, мам. – Женька погладил мать по голове, и она прильнула к его плечу. – Сказать честно, ты же совершенно не умеешь выбирать мужчин. Следующего обязательно покажешь мне. И никаких новых отношений, пока я не одобрю! Ты должна понимать, что в нашей семье уже есть мужчина, который может за тебя постоять.

От гордости за обновленного себя Женька даже топнул ногой. Натянутые до прозрачности колготки тут же треснули, выдавая целый струнный ряд дыр от пятки до колена.